На пути к сверхдержаве. Государство и право во времена войны и мира (1939–1953) - Павел Владимирович Крашенинников
В архиве Российской академии наук есть сведения о том, что в 1918–1919 гг. Строгович работал секретарем в Народном комиссариате просвещения РСФСР и Высшем Совете Народного Хозяйства. В январе 1920 г. Михаил Соломонович поступил на работу в только что организованный Главный революционный военный трибунал. С 1921 г. он работал в Верховном революционном трибунале при ВЦИК, откуда в 1922 г. был откомандирован в организовавшееся в г. Владикавказе отделение – Верховный трибунал Северо-Кавказского военного округа, где трудился начальником организационно-инструкторского отдела. В 1922 г. Строгович переболел сыпным тифом. В 1923 г. в связи с расформированием Северо-Кавказского Верховного трибунала вернулся в Москву и был зачислен в Верховный суд РСФСР, где работал следователем-докладчиком[525].
С 1924 г. Строгович работал помощником прокурора Уголовно-кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР, прокурором уголовно-судебного отдела Прокуратуры РСФСР и Прокуратуры Союза ССР[526]. Всего в прокуратуре Михаил Соломонович проработал 15 лет.
Наряду с практической работой с середины 1920-х гг. Михаил Соломонович активно занимался разъяснительной работой в области нового советского уголовного права и процесса, читал лекции, комментировал законодательство. В 1933 г. он был утвержден в звании профессора.
В начале 1930-х гг. главный специалист в правопонимании Вышинский поддерживал Строговича, более того, они вместе продвигали свои взгляды на социалистическую законность и советский уголовный процесс. Под редакцией Вышинского с участием Строговича вышли известные в то время работы: «Уголовный процесс: Учебник для юридических курсов» (1934) и «Обвинение и обвиняемый на предварительном следствии и на суде» (1934).
Важной вехой в профессиональной деятельности Строговича, формировании его научных взглядов, да и в его жизни в целом стала подготовка докторской диссертации на тему «Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности», ее защита состоялась 19 ноября 1938 г., на следующий год была издана одноименная монография.
В этот период то ли Вышинский почувствовал конкуренцию молодого коллеги, то ли ему понадобилась очередная жертва для подтверждения своего статуса в год окончания дискуссий о правопонимании, а может, произошел какой-то личный конфликт учителя с учеником – как бы то ни было, докторская Михаила Соломоновича подвернулась в нужное время (1938) и в нужном месте (уголовно-процессуальное право). Вышинский разнес работу своего протеже, как положено, с позиций классиков марксизма-ленинизма[527], но дальше дело не пошло. Скорее всего, сказалась смена приоритетов Вышинского – он перешел на дипломатическую работу[528].
В 1939 г. Михаила Соломоновича избрали членом-корреспондентом по отделению общественных наук (право) Академии наук СССР. С 1943 по 1952 г. в звании полковника юстиции он возглавлял кафедру судебного права в Военно-юридической академии.
В 1949 г. Строгович написал работу, на которую стоит обратить внимание, – статья была издана в январе 1950 г. в журнале «Советское государство и право» под названием «Юрист-фальсификатор», и в ней член-корреспондент АН СССР клеймит американского юриста Адриана Фишера и выходит не просто на банальную критику всего буржуазного государства и права (без чего, вообще-то, нельзя было публиковаться), но с помощью конкретных примеров анализирует правовые системы стран социалистического лагеря и «англо-американских империалистов», что, конечно же, поднимает его на очень высокий уровень, особенно среди партийных и государственных руководителей. Отдельный реверанс Строгович сделал Вышинскому: «После речи главы советской делегации А. Я. Вышинского по этому вопросу не понимать действительного положения вещей могут только не желающие понимать этого»[529]. Андрей Януарьевич к тому времени занимался международной деятельностью, и, казалось, все проблемы с ним были в прошлом, но Михаил Соломонович – уже человек опытный и мудрый – снижает напряжение в отношениях с «Ягуарьевичем» и при этом в очередной раз обращает на себя внимание.
Постепенно Строгович становится одним из ведущих специалистов в сфере уголовного процесса, социалистической законности и теории государства и права.
Сразу после войны, в 1946 г., Михаил Соломонович, основываясь на Конституции СССР, отстаивал мысль скорейшего принятия единого общесоюзного Уголовно-процессуального кодекса, который заменил бы действующие в то время республиканские кодексы. «Давно уже существенные трудности создаются в практической следственной и судебной работе в связи с устарелостью ряда положений действующего УПК и в связи с тем, что в нем имеется ряд несогласованных положений, вызванных различными изменениями, которые вносились в него на протяжении многих лет. Сейчас Правительство СССР приняло решение о подготовке проекта общесоюзного УПК, и на разрешении этой задачи должны быть сосредоточены все усилия советских юристов, как теоретиков, так и практиков»[530].
С 1952 г. и до последних дней Михаил Соломонович работал в Институте права Академии наук СССР (впоследствии – Институт государства и права АН СССР). Он был правоверным марксистом, во главу угла ставил классовый подход и вслед за Лениным считал, что без государства право было бы немыслимо, «ибо право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права»[531]. Открыто признать, что в определенный исторический период право существовало вне государства, означало бы выйти за пределы марксистско-ленинского учения.
В то же время Строгович понимал ущербность этатистского, приказного понимания права образца Вышинского: «На государственные и правовые явления оказывают влияние прежде всего формы классовой борьбы, а затем самые разнообразные факторы: уровень развития культуры, науки, обычаи, нравственные воззрения и т. д., которые, однако, сами являются продуктом общественного развития»[532].
В своих изысканиях Строгович ссылался на работы Стучки и других представителей социологической школы правоведов советского времени, полемизировал с последователями психологической школы Петражицкого. В какой-то мере реабилитировал воззрения Пашуканиса. В 1960-е гг. уже можно было думать по-другому и сомневаться по поводу незыблемых, казалось бы, догм советского права.
Указывая на социотехническую роль права, Михаил Соломонович отмечал и возможное негативное влияние государства на развитие общества. Понятное дело, обвинял в этом «буржуазное» право: «Государство и право могут, например, в известной мере тормозить рост производительных сил, задерживать процесс развития новых общественных отношений, смену устаревших общественных отношений новыми, передовыми общественными отношениями. Такое воздействие на развитие общества оказывают, например, современные капиталистические государства и буржуазное право. Однако остановить развитие общества, повернуть его назад государство и право не могут»[533].
Конечно, в 1950–1960-е гг., которые некоторые считают «золотым веком СССР», когда многим, в том числе и на Западе, казалось, что дни капитализма сочтены и социализм вот-вот победит во всем мире, это было естественно. Однако пройдет немногим более 20 лет, и ситуация изменится на прямо противоположную.
Тем не менее работы Строговича в области теории и философии права и в наши дни весьма интересны и актуальны. По крайней мере, он был одним из тех, кто возобновил дискуссию
