Мертвецы и русалки. Очерки славянской мифологии - Дмитрий Константинович Зеленин
№ 1. В приходе села Туарма Бугульминского уезда два крестьянина деревни Баландаевой замерзли зимой 1872 года и похоронены были на кладбище по христианскому обряду. 15 июня 1873 года четыре человека их «вырыли и похоронили на другом месте». За две недели до этого прихожане села Туармы посылали священнику депутацию с просьбою о разрешении выкопать из могил эти злополучные трупы и «перенести их для похорон куда-либо в низменное и мочажинное место»[299].
№ 2–3. 19 июня того же года крестьянка села Сумарокова Бугульминского уезда заявила властям, что труп ее мужа, замерзшего дорогою в декабре 1872 года и похороненного по христианскому обряду на общем кладбище, 17 июня жителями села Сумарокова вырыт из могилы, изрублен на части и неизвестно куда скрыт.
В том же месяце на кладбище деревни Каменки оказались разрытыми три могилы: две могилы взрослых покойников и одна – младенца. «По дознанию оказалось, что крестьяне заметили на кладбище отверстие вроде провала, сочли умерших за колдунов, которые имеют влияние на отвод дождевых туч. На сходе решили разрыть эти могилы и, переложив тела их вниз лицом, налить воды и потом снова зарыть сколь можно прочно»[300].
№ 4. Во время сильной засухи 1864 года крестьяне Николаевского и Новоузенского уездов Самарской же губернии «вообразили, что засуха оттого, что близ церкви на кладбище зарыт опившийся. Поднялась сильная тревога во всем селе. Мужики целым селом разрыли мертвеца и утопили в тине грязного озера Эго известно официальным порядком». «Во многих селах, – добавляет корреспондент[301], – повторилась та же история с мертвыми опойцами и зарытыми на кладбище колдунами, но все это скрыто тьмою ночи и мраком неизвестности».
№ 5. В селе Курумоче Ставропольского у. Самарской губ. в ночь на 23 мая 1889 г. вырыли из могилы труп похороненной на кладбище этого села 8 марта того же года Анны Барановой, умершей от излишнего употребления вина. Труп вместе с гробом вывезли в лодке на середину р. Волги и бросили его здесь, с двумя камнями на шее; сделали все это для прекращения засухи[302].
№ 6. В Самарском у., «когда наступает засуха и незадолго был похоронен на общем кладбище опойца, то его считают причиною бездождия, и все общество, со старостою и другими властями во главе, тайком ночью вырывают гроб, вынимают покойника и бросают в пруд, в воду, или же зарывают в соседнем владении, а в спину вбивают ему осиновый кол, чтобы не ушел»[303].
№ 7. Из соседней Саратовской губ. нам известно также несколько случаев. А. Н. Минх в своем описании Коленской волости Аткарского уезда сообщает о народных поверьях в этой волости, м. пр., следующее: «Причиной бездождия бывают похороненные на общем кладбище „опойцы” (опившиеся), и, чтобы помочь горю, надо опойцу вырыть из могилы и бросить в воду. Летом 1864 года стояла сильная засуха, хлеб и трава „горели” (сохли) на корню… В господском пруду оказался гроб и торчавший из него мертвец: на кладбище была разрыта могила. Покойник был бедняковский мужик и сильный пьяница. Народное суеверие, желая вызвать дождь, решило – за неимением опойцы – утопить покойника-пьяницу»[304].
№ 8. «В мае 1889 г. в с. Елшанке Сарат. у. во время продолжительного бездождия старухе Денисовой приснился какой-то старик и сказал ей: „Выройте опойцу Степана, а то у вас 7 недель дождя не будет”. Весть о сне Денисовой разнеслась по всему обществу, которое во главе со старостой порешило выкопать ночью из могилы труп опившегося Степана и спустить его по реке Волге. Вечером 22 мая староста Степачев купил четверть водки, угостил собравшихся у него крестьян и отправился с ними на кладбище, взяв фонарь, лопаты и передки от телеги, чтобы отвезти на них к Волге труп покойника. Могила была разрыта ими, но полиция накрыла их. Они были преданы суду, и староста приговорен к шестимесячному тюремному заключению, а шестеро крестьян, разрывших могилу, – к четырехмесячному»[305].
Это сообщение несколько дополняет рассказ В. Карпинской «Страшное дело»[306], имеющий в виду тот же самый случай. Извлекаем из этого полубеллетристического рассказа одно замечание, вложенное в уста крестьянина и едва ли не взятое из судебного дела: «По нашей губернии все знают, что, коли засуху Бог пошлет, стало надо какого ни на есть опойцу вырыть из земли и бросить в болото или в воду».
То же самое происшествие имеется в виду и в корреспонденции «Пензенских губернских ведомостей»[307], где читаем: «В селе Елшанке, Саратовского уезда, разрыли могилу опойцы, из суеверного убеждения, что смерть (?) опившегося влечет за собою засуху и что для устранения ее необходимо разрыть могилу и труп опойцы сплавить по реке или сбросить в какое-нибудь болото или трясину».
№ 9. И в следующем, в 1890 году «в весенние жары в Саратовском уезде повторился случай грубого суеверия относительно покойника-опойцы как якобы виновника засухи. Случай произошел на этот раз в селе Усовке. Отрыли могилу на кладбище, вытащили гроб с опойцей и выбросили его на речку (а по Минху: в речку) Терешку». По народному суеверию, «Бог наказывает засухою за то, что похоронили опойцу на общем кладбище»[308].
№ 10. События подобного рода происходят и в наши дни. Так, весной 1913 года в с. Лох Саратовской губ. на сельском кладбище было разрыто несколько могил, из которых были вынуты гробы и вскрыты. Между прочим, был разбит гроб кр. Василия Ушакова, умершего от водки; у трупов были отрезаны по колени обе ноги, которых не нашли. «Это кощунство объясняется суеверием. После смерти В. Ушакова в селе стал ходить слух, что на покойнике по ночам „черти ездят” при наступлении полночи, покойный Ушаков, „как лошадь”, носится по полям, по озимям и выгону. От этого в селе ждали несчастья. „Дождя не будет”, – говорили старики. По-видимому, кто-то решил избавить общество от несчастья и отрезал покойнику ноги, чтобы тот не бегал»[309].
№ 11. В Силинской волости Симбирской губ. надлежащим местом для могилы опойцы считается «глухой лесной овраг, погребение же такого мертвеца на кладбище „неминуемо влечет за собою бездождие и неурожай”»[310].
№ 12. В 1,5 версты от с. Батраки (на левом берегу
