Мертвецы и русалки. Очерки славянской мифологии - Дмитрий Константинович Зеленин
В гор. Арзамасе Нижегородской губернии убогий дом стоял прежде «по скату берега реки Теши», близ села Ивановского, верстах в трех от старого города. В 1748 году здесь было построено новое здание убогого дома, уже в другом месте, на юго-восток от города, «на полугоре»; это было каменное здание с крышею на два ската, на коньке которой был восьмиконечный деревянный крест. Впоследствии, после закрытия убогих домов, это каменное здание убогого дома (едва ли не единственное в России: в других местах везде это были легкие деревянные сооружения) служило, кажется, войсковой конюшней; по крайней мере известно, что в 1809 году в этом здании пол был настлан уфимским полком.
В гор. Вятке часовня, расположенная на месте – или по крайней мере около – прежнего убогого дома, стоит над так наз. самым Раздерихинским спуском, т. е. над оврагом, неподалеку от реки Вятки. В гор. Уржуме Вятской губернии заложные в былые годы погребались «на окраине левого берега речки Шинерки в конце нынешней Полстоваловской улицы[287]; место это находилось прежде за городом, а теперь лежит уже в черте города.
Во всех этих случаях, как видим, убогие дома расположены были неподалеку около рек; но общим правилом это обстоятельство, кажется, не было.
Нам известно еще о существовании прежде убогих домов в городах (кроме упомянутых выше): Вологде, Дедюхине, Кае Вятской губ., Костроме, Кузьмодемьянске, слободе Кукарке Вятской губ., Нерехте, Ростове Ярославской губ., Сарапуле, Смоленске (в 1230 г., по летописи), Соликамске, Суздале[288], Торжке (1372 г., по летописи), Устюге Великом, Ярославле и некоторых других.
Примечание. Чтобы дать читателю возможно полное представление об убогих домах, скажем еще о том новом значении, которое они получили впоследствии. По-видимому, в убогие дома накидывались младенцы, как мертвые, так и живые. Последних, к чувству сострадания, стали брать к себе на воспитание сторожа убогих домов – люди, которые поступали на эту должность б. ч. из благочестивого христианского усердия. Значение воспитательных домов быстро привилось к убогим домам, и всех подкидышей из городов после направляли б. ч. «к божедому», т. е. к сторожу убогого дома. В Костроме перед Семиком божедом со своими воспитанниками, возя малолетних в тележке, сбирал милостыню; подъезжая к обывательским домам, он припевал: «Курвин сын батька, курвина дочь матка, узнай свое дитятко, подай ему милостыню!»[289]
§ 25. В XVIII веке правительство принимает меры к уничтожению убогих домов. Первый указ на этот счет, изданный императрицей Анной Иоанновной, не имел, как кажется, никаких последствий. Но указом Екатерины Великой 25 марта 1771 года погребение в убогих домах было прекращено раз навсегда. Передают, что эта императрица сама полюбопытствовала заглянуть в убогий дом, и это обстоятельство решило судьбу этих своеобразных сооружений. Не без влияния осталась, вероятно, и московская чума 1771 года; хоронить покойников при церквах было запрещено, устроены общие кладбища, на которых повелено хоронить своевременно и заложных покойников, и убогие дома оказались излишними. Если мы изредка встречаемся с случаями погребений в убогих домах и после 1771 г., то это было только в захолустьях, где «до царя далеко». Так, в гор. Дедюхине Пермской губернии еще в 1798 году были похоронены в убогом ломе 26 человек, утонувших весною этого года при переправе в гнилой лодке через городской канал[290]. Но местный убогий дом устроен был, как кажется, на кладбище: по крайней мере теперь он находится в черте городского кладбища; убогим домом называют теперь здесь древнюю часовню, близ которой находятся «две могилы в виде огромных чаш, углубленных в землю»[291].
Но если правительству нетрудно было уничтожить убогие дома, учреждение чисто городское и притом полуискусственного происхождения, то этим вопрос о погребении заложных покойников далеко еще не был исчерпан. Старинное народное убеждение в необходимости особого способа погребения заложных покойников сохранилось во всей силе и до наших дней. А так как теперь никто не считается с этим убеждением и никаких компромиссных учреждений – каковыми были убогие дома – более не существует, то жертвою этого убеждения за последнее столетие сделалась не одна сотня деревенских мужичков, которые в засушливые годы вырывали заложных покойников из могил и за это шли в тюрьмы.
«Наш крестьянин, – пишет один наблюдатель из Силинской волости Симбирской губернии, – с большим негодованием смотрит на то, что в последнее время стали хоронить на кладбищах опойцев; он твердо убежден, что это – отступление от старинных обычаев, тяжкий грех и неминуемо влечет за собою бездождие в неурожаи, по его мнению, приличное место для зарытия такого мертвеца – где-нибудь в глухом лесном овраге, а потому он дорого бы заплатил, чтобы изменить в этом отношении распоряжение правительства; и если случается похоронить подобного покойника в кладбище и при зарытии его не находится священно-церковнослужителей, то, в отвращение предстоящих несчастий, они не отпускают гроб в могилу, а бросают его туда, втыкая вокруг гроба осиновые колья»[292].
Другой наблюдатель, из Бугульминского уезда Самарской губернии, говорит о местном народном суеверии, в силу которого «тела замерзших, утонувших и особенно опившихся, в случае предания их земле на общем кладбище, наводят на жителей различные бедствия, вроде бездождия, мора на людей или скота» и т. п.[293].
В Чембарском у. Пензенской губ. продолжительные засухи объясняют наказанием Божиим за то, что на кладбищах бывают похоронены опившиеся, убитые и утонувшие; таких покойников, для избежания засухи, вырывают из земли и переносят в лес[294]. В Аткарском у. Саратовской губ. «из долговременной засухи и бездождия заключают, что непременно какой-либо опившийся погребен на православном кладбище по христианскому обряду»[295].
«Во время засухи непременно есть где-нибудь опойца, которого не принимает земля; потому его нужно вырыть из земли и бросить в болото, чтобы пошел дождь»[296].
В Голицынском приходе Аткарского у. Саратовской губ. причинами бездождия крестьяне признают скоропостижно умерших опойцев; во время засухи они дружно принимаются носить и возить воду на могилу такого покойника и затем ждут обильного дождя[297].
§ 26. Эти народные поверья особенно ярко сказались в целом ряде исторических (документально засвидетельствованных) случаев, когда похороненные на кладбищах тела заложных покойников вырывались из могил и б. ч. переносимы были на другие места. Мы приведем все известные нам случаи такого рода в географическом порядке. Цель наша при этом – установить с возможною точностью: во-первых, какие именно бедствия приписываются обычному погребению заложных, во-вторых, что делается в таких случаях с трупом заложного, и, в-третьих, по всей России или только в некоторых местах сохранилось старинное народное убеждение в необходимости особого способа погребения для заложных покойников? Начнем с Нижнего Поволжья.
В Самарской губернии май месяц 1873 года стоял холодным
