Сотворение Бога. Краткая история монотеизма - Юлия Леонидовна Латынина

Элохист противопоставляет скинию и Золотого Тельца. Тельца сделал Аарон. Бог на него разгневался. А поселился после этого бог в скинии.

Вряд ли это случайность. Речь идет ведь о системообразующем тексте, написанном в царстве Израиль во время Иеровоама II. И мы можем предположить, что скиния – это совершенно конкретная реликвия, которая стояла в каком-то из крупных израильских святилищ, как в Тимне стояла палатка со столбами, – или выносилась из него по праздникам, как это происходило с богами Мари или с ханаанским Элем у Санхуниатона.

Что же касается ковчега Яхве, который упоминает Яхвист, – то это предмет, совсем непохожий на скинию. Скиния – это палатка. Ковчег – это сундук. В этом сундуке лежат, согласно Яхвисту, Скрижали Завета, которые Яхве даровал Моисею. Напротив, согласно Элохисту, Моисей разбил с досады эти скрижали, когда Аарон сделал Золотого Тельца, и поэтому все претензии потомков Аарона на то, что они лежат в ковчеге, есть ложь и чистое надувательство[35].

И палатка, и сундук имеют то общее качество, что оба они являются портативными вариантами святилища, удобными, как походный несессер, но на этом их сходство кончается.

Скиния – это Элохист. Сундук – это Яхвист.

Итак, мы можем предположить, что ковчег стоял под крыльями резных, обложенных золотом херувимов в Иерусалимском храме, а скинию носили во время праздников по Самарии. Более того, мы можем предположить, что культ скинии в северном царстве был системным и осознанным ответом на Иерусалимский тирский новодел, выстроенный угнетателем Израиля, новым фараоном Соломоном.

Требование Элохиста не делать Яхве золотых и серебряных богов и уж тем более не ставить ему Золотого Тельца было вполне естественной реакцией Израиля, освобожденного от ига иудейских царей, на религиозные новшества последних.

Как мы уже сказали, археологи не находят в царстве Израиля никаких статуй и даже статуэток Яхве в сколько-нибудь товарных количествах. Главное место поклонения Яхве в Самарии представляло из себя высоту. В таких условиях сомнительно, что в Бет-Эле и Дане вообще стояли какие-либо статуи Яхве.

Мы можем предположить, что в этих условиях – и в пику Иерусалиму – одним из важнейших объектов религиозного почитания в Израиле была скиния, она же обиталище Бога, она же охель моэд, скиния собрания, она же, реже, мишкан. Стояла она на одном и том же месте, то есть на высоте, или ее носили по улицам по праздникам, мы не знаем.

И вот – в Жреческом документе скиния появляется снова. Более того, она становится местом действия всех историй Жреца.

Может быть, скиния – это некий абстрактный предмет? Нет, она предельна конкретна. У нее десять покрывал по пятьдесят бронзовых застежек на покрывале, и завеса на четырех столбах из дерева ситтим, с серебряными подножиями и золотыми крючками.

Как совершенно справедливо замечает Ричард Эллиот Фридман, перед нами описание совершенно конкретного культового объекта. Более того – размеры этого объекта как раз таковы, что он помещается под крыльями херувимов в Иерусалимском храме Яхве.

Откуда появился этот объект?

Очевидное предположение заключается в том, что он был принесен в Иерусалим бежавшими от ассирийцев жрецами. В конце концов, скиния именно что и была портативным святилищем. В отличие от храма, ее можно было унести с собой.

Жрецы из рода Моисея явились в Иерусалим со своей бесценной святыней (или ее точной копией) и заявили, что они спасли ее из рук ассирийцев. Это было обиталище Яхве. Это была бесценная реликвия. Это была валюта, на которую жрецы из рода Моисея пытались купить себе утраченное право Иерусалимского первосвященства.

Потомки Аарона сказали им спасибо, забрали скинию, поставили ее в своем храме поверх ковчега и сделали вид, что это одно и то же. Ковчег – в скинии, а скиния – над ковчегом.

Когда могла произойти такая история? Только в одно время и в одном месте – в Иерусалиме, куда бежали потомки Моисея после падения Самарии. Во времена Второго Храма никакой скинии и никакого ковчега в Святая Святых не было. Вероятно, они были сожжены во время разграбления храма вавилонянами в 586 г. до н. э.

Текст о том, что приносить жертвы Яхве можно только в одном месте – перед скинией – свидетельства с покрывалами, украшенными изображениями крылатых быков-херувимов, а приносить их могут только потомки Аарона, мог появиться только во время реформ Езекии, когда скиния свидетельства уже поселилась в Иерусалимском храме, но не была еще сожжена.

«Если бы в США сгорел Капитолий, то Конгресс вряд ли бы принял на следующий год закон, гласящий, что граждане должны платить налоги только в здании Капитолия», – замечает Ричард Эллиот Фридман.

Жреческий документ был программный текст, определявший реформы Езекии. Их сутью было установление монополии потомков Аарона и превращение израильских безработных жрецов, хлынувших в Иудею, в простых левитов.

«Законы и истории Жреца отражают интересы, действия, политику и дух времени Езекии так же, как Девтерономист отражает время Иосии», – замечает Ричард Эллиот Фридман.

И, пожалуй, самой впечатляющей особенностью этого текста является тот факт, что присущая ему трансцендентная, внемирная трактовка Бога является результатом изумительно практических, если не сказать шкурных, соображений.

Жрец утверждает, что Бога нельзя увидеть, только потому, чтобы отменить Моисея, который видел Бога лицом к лицу. Жрец утверждает, что Бог один, только чтобы закрепить за собой монополию на его обслуживание. И даже когда Жрец рассказывает, как Ной и Авраам заключили с Богом завет, он это делает только потому, что запрещает приносить жертвы Богу кому-либо, кроме потомков Аарона, – в том числе его предкам!

Синнахериб

То, что делал Езекия, был невиданный религиозный тоталитаризм – и вместе с тем это было напряжение всех сил нации, чтобы выжить.

И напряжение – оправдалось. Бог – если верить Библии – спас Езекию. И как! Когда разгневанный ассириец Синнахериб подступил к Иерусалиму со своими полчищами, ангел Господень лично поразил в стане врага сто восемьдесят пять тысяч человек, и Синнахериб убрался восвояси. Вскоре он погиб при дворцовом перевороте (4Цар. 19:35).

Несмотря на это, после смерти Езекии его сын, Манассия, возвратился к старой религии, и вернул и Баала, и высоты, и войско духов, и Ашеру. Что случилось? Почему Манассия не заметил столь очевидных преимуществ от взаимовыгодного сотрудничества с Господом? Как он мог добровольно в столь тяжелые времена отказаться от использования оружия массового поражения в лице столь впечатляюще эффективного