Корея. Власть, идеология, культура - Константин Валерианович Асмолов
Его соперником был Ли Чжэ Мён, представитель альтернативной Муну фракции внутри демократической партии, и человек, которого называли то корейским Берни Сандерсом из-за левого популизма, то корейским Дональдом Трампом из-за одиозной репутации, включавшей в себя уголовное преследование по серии обвинений в коррупции, лжесвидетельствовании, злоупотреблении властью и т. п.
Так президентом страны в первый раз стал непрофессиональный политик, и недостатков у этого выбора оказалось больше, чем достоинств. К тому же президент был вынужден работать с парламентом, в котором с 2020 г. оппозиция имела подавляющее большинство, что позволяло отводить любые важные для власти законодательные инициативы. Демократы, воспринимавшие проигрыш как досадное недоразумение, рассчитывали набрать две трети мест в парламенте и объявить президенту импичмент. Но голосов не хватило. Итогом стал конституционный кризис, усугубившийся тем, что когда Ли Чжэ Мён получил первый обвинительный приговор, его партия должна была решить проблему с президентом до того, как вердикт утвердит Верховный суд, после чего, даже в случае условного срока, Ли потерял бы место в парламенте и право баллотироваться на государственные должности на пять лет.
В такой острой ситуации Юн, видимо, решил разрубить гордиев узел и 3 декабря 2024 г. попытался неудачно ввести военное положение. Это стало политическим самоубийством: во-первых, память о временах Чон Ду Хвана слишком жива, и военное положение вызвало резкую негативную реакцию всего общества, восприняв это как попытку переворота. Во-вторых, южнокорейская армия нынешнего времени сильно отличается от времен диктатуры, и после времен Муна не могла или не хотела выполнять приказы точно в срок. В результате парламент сумел собраться и отменить военное положение, с чем президент в итоге согласился.
В ответ 14 декабря 2024 г. парламент объявил ему импичмент, а 15 января 2025 г. глава государства был задержан по обвинению в мятеже. Новые президентские выборы, скорее всего, состоятся весной 2025 г., и автор извиняется за то, что подобно увлекательному южнокорейскому сериалу «наш рассказ обрывается на самом интересном месте».
На этом краткий (он действительно краткий!) очерк корейской истории закончен, и теперь можно переходить к основам политической культуры двух корейских государств, начав с такого важного его фундамента, как конфуцианская система ценностей.
Глава 2
«Конфуцианство для чайников» и его корейские особенности
Историки и политологи по-разному группируют характерные черты корейской политической системы, но они едины в том, что она, безусловно, складывалась под влиянием традиции конфуцианского культурного региона.
Конечно, о конфуцианстве можно рассказывать много, и я заранее отсылаю интересующихся к работам таких специалистов, как Л. С. Переломов и А. Г. Ломанов. Здесь я лишь немного скажу о нем с системной точки зрения.
Как и большинство этических учений Дальнего Востока, конфуцианство уделяло меньше внимания метафизике, концентрируясь на вопросах улучшения управления государством и жизни народа. Ориентируясь на золотой век прошлого, конфуцианцы пытались создать некий универсальный регламент правил поведения благородного мужа, привязанный к надлежащему исполнению определенных социальных ролей. Они были сведены к пяти типам взаимоотношений квазисемейного характера: начальник – подчиненный / государь – подданные, отец – сын, муж – жена, старший брат – младший брат[11] и просто друзья.
Отталкиваясь от подобных моделей, конфуцианцы пытались создать инструкцию на все случаи жизни, чтобы, столкнувшись с любой коллизией, благородный муж знал способ ее разрешения. А чтобы такая модель могла воспроизводить себя, они серьезно вложились в создание системы образования, во многом построенного на заучивании определенных паттернов и элементов. К этому добавлялась концепция меритократии, согласно которой любой талантливый человек имел бы теоретическую возможность сдать экзамены и стать чиновником.
В результате, говоря о конфуцианской политической культуре, можно выделить несколько ее характерных черт.
Представления об идеальном Порядке и Гармонии связаны не с горизонталью всеобщего равенства, а с вертикально организованной системой, выстроенной на каркасе указанных выше пяти моделей иерархических взаимоотношений. Таким образом, лозунг «Все люди – братья!» имеет иное наполнение, поскольку абстрактное понятие «брат» отсутствует: есть братья старшие и братья младшие. Требования полного равенства воспринимались как хаос и анархия, для недопущения которой следует идти на любые жертвы.
Следует отметить, что канон иерархии накладывает обязанности на обе стороны. Младший обязан слушаться старшего, старший обязан заботиться о младшем. На последнее хочется обратить особое внимание, так как «служение» предполагает взаимную заботу и налагает на начальника моральные обязательства по отношению к подчиненному.
Основной ценностью государства считаются стабильность и гармония. Поддержание таковых является более важной целью, чем индивидуальные блага отдельно взятого подданного, и обеспечивается сильной центральной властью. Статус правителя основывается на принципе Небесного мандата. Эта концепция, разработанная еще Мэн-цзы, утверждала, что право на управление Поднебесной тот или иной клан получает по воле Неба в награду за свою мудрость и моральные качества. Император подотчетен непосредственно Небу, которое выражает свое удовольствие или неудовольствие через природные явления или общее социальное положение народа. В отличие от европейской доктрины «божьего помазанника», легитимность правящего дома не вечна, и утративший мандат правитель должен быть низложен и заменен более достойным, но от легитимной и достойной своего места династии Небо не отворачивается по определению – и принципиальной оппозиции, деятельность которой направлена на изменение существующего миропорядка, у носителя Небесного мандата быть не может.
Правитель как главный распределитель Благодати наделен значительным количеством сакральных функций, но от него требуются решительные действия по ее насаждению. Именно поэтому мягкий и нерешительный правитель пользуется меньшим уважением, чем жесткий и решительный диктатор, так как внимание акцентируется не столько на страданиях народа в его правление, сколько на том, к чему это правление привело страну[12].
Вынужденное существование в рамках группы формирует систему ценностей, основанную на превалировании общества над человеком и коллектива над индивидом. Конфуцианская политическая культура исключает такие либеральные элементы политической традиции, как права личности, гражданские свободы, плюрализм или местную автономию и относится к ограничению индивидуальной свободы человека гораздо более спокойно, чем демократия западного толка. Европейское понятие «свобода», по сути, здесь отсутствует.
Меритократия тоже является одной из главных составляющих конфуцианской политической культуры. Личные качества были важнее родовитости, и теоретически любой крестьянин мог сдать государственные экзамены и стать чиновником, из которых и состояла основа господствующего класса. Отсюда повышенное внимание к образованию как к средству самосовершенствования и способу подняться вверх по политической лестнице, а также упор на создание человека
