Сплетня - Катя Саммер
Чуточку позже, когда корни моих волос уже осветляются под шуршащей фольгой, а мне в желудок все же запихивают несколько грибочков, потому что девочки проиграли маме и сейчас уминают за обе щеки шедевральный батат с беконом и солеными помидорчиками, я пишу Лизе. Она собиралась прийти ко мне, чтобы мы вместе поехали в универ, но сейчас выясняется, что ей не понравились укладка и макияж, которые «настоящие профессионалы» сделали ей в салоне, куда ее записала мама-декан. Поэтому она ревет в такси где-то на пути домой, сдирая с ресниц толстый слой туши, а с лица – пудры, которая состарила ее на десять лет.
«Приезжай, Вета накрасит тебя, она умеет.
Хоть что-то в этой жизни она умеет хорошо».
«Нет, я лучше сама.
Никогда толком не красилась – не нужно было и начинать.
Быстро помою голову, а то на мне литра два лака.
И я не вру! Волосы каменные, такими и забодать можно!
Му-у-у!»
Нельзя, наверное, но я смеюсь. Уточняю, к мальчикам она едет или нет. Лиза тут же вопит в голосовом сообщении, что в жизни бы в таком виде перед Тимом не показалась. Мы договариваемся встретиться на месте, потому что обе не успеваем присоединиться к парням. Они отправятся в универ пораньше: Марина Евгеньевна припрягла их помочь таскать оборудование для бала.
После я практически не притрагиваюсь к телефону, но за пару часов до выхода, случайно заглянув в него, вижу «привет» от Данила. Он скинул мне фотографию, и я… э-э… застываю с приоткрытым ртом. Потому что он там с черной бабочкой на шее. Одной только бабочкой. Голый. И хотя я видела его без футболки…
– Ну ничего себе, гляньте! – кричит Вета над ухом и тянет руки к экрану, чтобы увеличить изображение. – Лиле тут нюдсы шлют!
Даже не спрашиваю, что это значит. Отбираю у нее телефон и быстро делаю фото на фронтальную камеру, чтобы послать в ответ. Хочется. Потому что хорошо выгляжу с легким привычным макияжем и яркими губами. С крупными разноцветными бигуди на голове и широкой искренней улыбкой. Я нравлюсь себе на снимке. Уже собираюсь отправить Данилу, открываю галерею и спотыкаюсь о несколько совместных селфи с ним. Это те самые на фоне красивых, по-новогоднему украшенных домиков, где мы снимали визитку. Которую я наконец увижу сегодня, потому что Романов мне ее так и не показал. А вдруг я на ней выгляжу ужасно? Хотя, судя по этим ярким фотографиям, вряд ли мы можем плохо смотреться вместе.
– Обалдеть, какие красивые фотки! И почему ты не выкладываешь их? У тебя почти две тысячи подписчиков, ты встречаешься с таким крашем! Он дарит тебе дорогущие платья, а у вас ни одной совместной фотки в ленте нет! – возмущается Вета в своем репертуаре, но я, как ни странно, задумываюсь.
Наверное, и правда подозрительно, что у меня в историях одни кисти да краски, а Романов ни разу не промелькнул? Я имею в виду всех участников змеиного чата, которые любят слухи и сплетни и вообще живут по принципу «не запостил, значит, не было». Для них странно же? Или я всего лишь ищу повод похвастаться совместными фотографиями? А даже если да?
Быстро, пока не передумала, загружаю самую удачную, на мой взгляд, на страницу. Вместо подписи ставлю смайл с украшенной елочкой, потому что любая фраза кажется вычурной и неуместной. Нажимаю «Опубликовать» чуть ли не с зажмуренными глазами. Убираю телефон подальше и экраном вниз, чтобы не передумать и не удалить снимок, на котором через поиск отметила Данила. Бог мой, что я творю? Вдруг ему не понравится идея? Что он вообще обо мне подумает?
– Он написал, написал! – визжит Вета, тыча экраном своего телефона Рите в лицо, как будто эти две и не ссорились. Хотя я точно знаю, что они по-прежнему не ладят из-за рокового Паши (кто бы мог подумать).
– Кто написал? – не понимаю я, а она в следующую секунду уже трясет рукой у меня перед глазами так, что мне не сразу удается прочитать комментарий, оставленный под фотографией.
«Самая красивая», – написано там. Данил написал.
– Самая! Не просто красивая, а самая! Капец, он тебе при всех в любви признался!
– Не выдумывай, – отмахиваюсь я, потому что знаю: это может быть простая игра на публику.
– А еще репостнул запись! Ляль, да это любовь! Не зря же болтал пьяный, что надышаться не может тобой и…
– Чего-чего? – прислушивается Роза, а Рита раскрывает от удивления рот.
– Ничего, – пытаюсь закончить этот разговор, но Вета продолжает настаивать:
– Он на тебя за-пал! Глаза разуй!
А они и обуты-то не были, просто… Нет, мне хочется верить. Правда. Вот только верить Вете, которая по жизни в розовых очках, не получается, а Даня… он… Разве он не сделал бы уже первый шаг, если бы я нравилась ему? Он же всего лишь вежлив со мной. Как друг. Ну, с небольшими привилегиями.
– Что за крик, а драки нет? – заглядывает к нам мама, и Вета, вгоняя меня в краску, начинает рассказывать ей подробности моей личной жизни, которой на самом деле нет.
Но когда она демонстрирует очередное смонтированное видео со страницы Романова из того времени, когда он еще увлекался монтажом, я не выдерживаю и сама лезу в его профиль, чтобы подробнее все посмотреть. И признать, что он чертовски талантлив. Почему он вообще бросил этим заниматься?
Ну и, конечно же, несмотря на то что я начала собираться сильно заранее, я все равно опаздываю. Не понимаю, как так вышло, но факт остается фактом. Просто все сложилось одно к одному: и бигуди с первого раза подвели, и с контуром губ промахнулись, а подаренный стик оказался правда стойким, и каблук вдруг неожиданно зашатался. И это уже перед самым выходом. Я была на грани инфаркта, но девочки взяли все в свои руки: Роза вооружилась широкой, не как у меня, плойкой, которую в темпе вальса принес из дома ее муж, Рита специальным средством оттирала лак для губ с тех мест, где его не должно было быть, а Вета вызвала Пашу с суперклеем, чтобы починить мои туфли.
Чудесное спасение состоялось, а после меня всем семейством отвезли на бал в карете корейского производства. Девочки поправили
