Сплетня - Катя Саммер
– Что по макияжу думала? – уже склонившись над экраном вместе со мной, спрашивает она.
А я, глядя на себя, такую нарядную, могу думать только о Даниле. О том, что всю неделю он подвозил меня домой, хотя я прекрасно ходила раньше пешком. О том, что без конца подкармливал меня, и я, к разочарованию мамы, перестала есть отведенные мне на ужин порции, боясь попросту лопнуть. О том, как мы с ним ставили друг другу в машине новые песни и наперебой спорили о кино. Мы и в автокинотеатре были! С настоящим попкорном смотрели «Титаник», который я раньше никогда не видела, чем разгневала киноманскую душу мистера Рафа. И за то, что до конца фильма не проронила ни слезинки, получила добавку в виде «Белого плена». У-ух, а вот там, пока собачки, выживая, бегали по Антарктике, я наревелась на годы вперед.
– По макияжу не знаю. Что-то простое, наверное.
– Красная помада? – уточняет Роза.
Я смущенно отвожу глаза. Не хочу признаваться вслух, что жду поцелуев. Сложно было принять эту мысль, но отрицать уже глупо. Слишком много необязательных касаний между мной и Данилом. Слишком уютную тишину мы разделяем вдвоем. Мне рядом с ним слишком тепло, и все эти мелочи кажутся на удивление… правильными, что ли. Настолько, что я не могу перестать представлять, как он целует меня, ни перед сном, ни сейчас. Я пожертвую красными губами, из-за которых может испортиться макияж, ради одной только вероятности поцелуя.
– Все с тобой понятно. Значит, я не зря купила тебе красный лак для губ.
– Лак?
– Да, стик двухэтапный. Сначала красишь, потом закрепляешь. И часов двенадцать никакие поцелуи не страшны. Проверено лично мной.
Она вручает мне тонкую красивую коробочку, а я испытываю такое бесконечно огромное чувство благодарности, что обнимаю ее. Сама. Как никогда, наверное, не делала. И это не из-за косметики, конечно. Я благодарна Розе за поддержку. За то, что рядом и помогает мне в субботу днем, когда у самой – спасибо свекрови, которая носится с Лёвой, – выходной от материнства. Ей бы очередным марафоном заниматься или блог записывать, а она возится со мной.
После Лизиных слов я стала обращать больше внимания на то, что происходит у нас дома. Учитывая, как все сегодня помогают мне подготовиться к новогоднему балу (мама даже освободила от уборки, за которую отдуваются Рита с Ветой), я должна признать, что во многом насчет семьи была неправа.
– Вы что, еще не красите волосы? Уже двенадцать! – со вселенским ужасом на лице, забежав в мою комнату, кричит Вета.
И да, я решила все-таки освежить корни волос, чтобы все наконец от меня отстали. Хотя прекрасно знаю, что в чате сменили гнев на милость совсем не поэтому. Данил. Это все он. Лиза сразу призналась, что сдала меня брату по полной, потому что ситуация вышла из-под контроля. И не стала слушать мои возмущения, заявив, что друзья нужны именно для этого – помогать и прикрывать, когда нужно и больно. Я не призналась ей, но заплакала от облегчения, потому что теперь не одна варилась в этом котле.
Не знаю, что конкретно сделал Данил, но после очередных просмотров в коридоре передо мной при всех извинился парень по имени Герман, поставивший мне подножку. И не только он. Первокурсница, которая чуть не подавилась моим волосом, призналась, что соврала. И этим тоже все не ограничилось.
Тим с ноги ворвался в бурные чатовские обсуждения с огромным текстовым посланием, где черным по белому в пафосной манере сообщалось, что интернет клеветы не прощает и в нем всегда остаются следы. Что при необходимости анонимные сообщения легко отслеживаются по IP-адресу, а личное облако взламывается опытными пользователями ПК на раз-два. Для наглядности он выложил какие-то размытые фото непонятных людей. Не знаю, насколько они правдивы, но, кажется, посыл дошел до адресата, потому что разговоры обо мне и Дане резко прекратились.
Тем временем молчание долго не продлилось. Пустоту в эфире быстро заполнила Аня-фанатка, которая закидала всех артами с нашими фотографиями и забавными стикерами собственного производства. Уже к вечеру лед снова тронулся, а на следующий день все снова сошлись во мнении, что мы милые. И даже волосы у меня ничего.
Я с трудом решилась, но все же написала с зажмуренными глазами Данилу короткое «спасибо», а он… он в своем стиле ответил, что понятия не имеет, за что я его благодарю. А после добавил, чтобы в следующий раз не тянула с подобными вещами и сразу все ему говорила. Прикрываю глаза с блаженной улыбкой, которая растягивает губы, как только подумаю о нем. И снова смотрю на Вету, а меня как будто уже и не раздражают крики про бьюти-тренды от ее Конфеты, с которой работает Данил.
– Еще только двенадцать, а бал в пять, – говорю я, стараясь, чтобы прозвучало не грубо, потому что она потратила все утро, чтобы сделать мне красивый френч на ногтях.
И молчу о том, что Данил предложил мне услуги его бьюти-знакомой, хотя, по ее словам, она была бы только рада прилететь собрать меня на бал. Мне показалось, это слишком. А знала бы Вета – взорвалась бы от радости и придушила меня из-за отказа.
– Успеем, я зря заканчивала курсы парикмахеров, что ли? – смеется Роза, безуспешно пытаясь заправить челку за уши.
С волосами, кстати, она управляется очень умело, уже много лет красит маму, а теперь меня и Вету. Но вот с импульсивными решениями у нее все еще беда.
– Раздевайся давай! – подгоняет меня Вета, будто это у нее сегодня судьба решается.
Помогает мне аккуратно снять платье, чтобы не помялось. Вешает его и любуется, растягивая подол и забив на мой домашний сарафан, который держит в руках, пока я стою перед ней в одном белье. Рита, зайдя следом, молча забирает сарафан у сестры и кидает мне.
– Спасибо, – благодарю ее, но она пропускает мои слова мимо ушей.
– Мама готовит обед, так что поторопитесь. Тебя мы прикроем, – говорит мне, вынуждая улыбнуться.
Это платье так сильно подчеркивает каждый изгиб, что я буду похожа на беременную, если поем любимой жареной картошки (а на одной порции я не остановлюсь). Кивнув ей, сажусь на стул перед Розой, а та уже раскладывает инструменты и добавляет окислитель в краску, которая меняет цвет.
– Так что, в голубой?
Шутит, прямо как в прошлый раз. И еще
