Сплетня - Катя Саммер
Вдыхаю его и смотрю вверх. Даня в ответ сильнее сжимает пальцы на моей талии. Не уверена, что специально, его сердце бьется почти ровно. Вижу, правда, только блестящую сережку, которая отсвечивает бликом мне в глаза. Решительно выдыхаю и упираюсь руками в его плечи, чтобы увеличить расстояние между нами. С трудом преодолеваю силу притяжения, потому что так и тянет уронить голову обратно ему на грудь. Данил чуть разжимает пальцы, позволяя мне сделать, что хочу, но по-прежнему не выпускает из объятий. Я вижу приподнятую бровь, когда смотрю на него в этих разноцветных лучах. Он не улыбается. Серьезен как никогда. Молчит. Ждет, что скажу, но вместо тысячи слов я встаю на носочки и тянусь к нему, потому что больше не хочу этому желанию противостоять. Нет сил. И стоит мне лишь коснуться его губ, как железная маска спадает. А за ней оказывается столько чувств и эмоций, что меня напрочь сносит волной, – если бы он резко не прижал к себе сильнее, я бы упала, наверное.
Но он обнимает, и теперь с разгону в обрыв. Не ощущаю земли под ногами. В животе щекочет так, как будто падаю бесконечно. И это не проходит. И я не хочу это чувство отпускать. Обнимаю ладонью его лицо и со всей нежностью, на какую способна, поглаживаю гладко выбритую щеку. Пальцы приятно покалывает. Крепче цепляюсь за него, и они горят.
Отвечаю откровеннее, когда Даня, протянув руку вдоль моего позвоночника вверх, сдавливает затылок, зарывается пальцами в волосы. А затем, толкнув языком мой, тут же отступает, продолжая целовать уже аккуратнее, будто он один помнит, что мы находимся под перекрестным огнем нескольких сотен взглядов.
Черт! Вспоминаю, где я, тушуюсь слегка, но не останавливаюсь. Замерев на короткий миг, продолжаю целовать Даню, потому что многое изменилось. Месяц назад я и представить не могла, что осмелюсь на подобное и не буду ощущать никакого стыда. А почему должна, когда я чувствую так? Говорить – хорошо ли, плохо ли – будут всегда, поэтому не наплевать ли на всех? Смеюсь легко, непринужденно, искренне, а Даня ловит губами мою улыбку. Замедляется, чуть кусает меня. Гулко выдыхает, обжигая мой рот. Разжимает зубы и осторожно целует это же место.
– Мне нравится твоя помада, – все еще касаясь носом моего, шепчет он. – Выглядишь прекрасно.
Даня смотрит на меня так, что я верю. Вижу собственное отражение у него в глазах и верю каждому слову. Потому что он говорит не о стандартах красоты или о чем-то подобном. Он так чувствует, и я хорошо его понимаю. Не объяснить словами, почему человек, который раньше ходил где-то по краю твоей жизни, вдруг становится для тебя центром вселенной. Почему он оказывается так красив, пусть ты и называла красивым совершенно другое. Почему ощущается таким родным, что внезапно хочется не просто выдать все секреты, но и душу наизнанку вывернуть – вот, держи, смотри! Только не останавливайся и продолжай меня целовать.
– Спасибо, – широко улыбаясь и почти не моргая, произношу тихо в ответ.
А когда за его спиной что-то мелькает, перевожу взгляд на экран, где вижу… нас? Смотрю на Даню, который кивает мне, а затем снова ему через плечо. На себя. Его глазами. И это настолько прекрасно, что если я хотя бы наполовину так же красива в реальности, то должна победить все мировые конкурсы красоты.
– Мы и правда такие? – не веря собственным глазам, спрашиваю я.
Предзакатное солнце, теплый желтоватый свет. Уютные объятия и безумно честные улыбки. Мой смех, доносящийся из колонок, заставляет меня улыбнуться и сейчас, а его взгляд вызывает мурашки. Он так на меня смотрит.
– Лучше. Ни одна камера не передаст твоей красоты.
Он серьезно? Потому что либо он и вправду честен со мной, либо ему прямо сейчас нужно вручить «Оскар» за безупречную игру. Одно из двух, и не ошибиться бы.
– Это невероятно, мы… – Даже не могу продолжить фразу, потому что мысли путаются. Я чувствую так много всего.
– Это все ты. Всегда ты.
Я снова распахиваю губы, чтобы что-то ответить. Еще не уверена, что именно, но в этот момент зал оглушают аплодисменты. Теряюсь на миг, оглядываясь по сторонам, но Данил, придерживая мягко за талию, разворачивает меня к толпе, чтобы я собрала все овации. И они должны бы пугать – эта громкость, напор. Но когда я отступаю на шаг, то врезаюсь лопатками в того, с кем будет не страшно пройти огонь и воду. С чего тогда бояться какой-то толпы?
– Значит ли это, что мы попали в третий тур? – спрашиваю, глядя на него через плечо.
– Ты встретишь со мной Новый год? – отвечает вопросом на вопрос.
– Н-новый год? – повторяю за ним, хотя хорошо услышала с первого раза.
Новый год, он… вроде бы завтра? Завтра тридцать первое число – я и без подсказок это знаю, лишь тяну время. Значит ли это… Что это, черт возьми, значит? Новый год, Новый год… У нас дома, конечно, все, как всегда, разъедутся. Я и так думала отпроситься от кабальной поездки в деревню к бабушке, чтобы хотя бы раз не слушать до полуночи ругань Риты и Веты. Собиралась предложить Лизе устроить девичник или что-то вроде того, как раз сегодня вечером поговорить об этом. И в глубине души надеялась, что Даня по счастливой случайности решит провести какое-то время с нами. Но чтобы он сам предложил? Нет, об этом я и не мечтала.
– На самом деле у тебя нет выхода, кроме как согласиться, потому что завтра у меня день рождения, – выдает он следом, когда я слишком надолго задумываюсь. – Я и так с детства получаю в два
