Сопротивляться бессмысленно - Юлия Резник
Поврежденные топором кисти ноют. Сознание туманит влитый в меня обезбол, и я отрубаюсь.
Утро наступает не сразу. Оно пробирается в палату будто на цыпочках. Приглушённым светом за окном, звоном ложек в столовой где-то этажом ниже. В голове шумит, тело ломит, я жалею о том, что проснулась, еще до того, как раздается стук в дверь. А уж когда ко мне заходит лощеный тип в черном костюме — подавно. Потому что от его прилизанных волос и белоснежной неискренней улыбки за версту несет неприятностями.
— Сабина Игоревна? Меня зовут Руслан Анатольевич. Я представляю интересы Ивана Сергеевича.
Улыбается, как будто в этом разговоре он находит что-то смешное.
— Я не желаю с вами разговаривать. Покиньте мою палату. Немедленно.
Наплевав на мои слова, мужик садится на стул рядом с кроватью и открывает папку.
— Понимаю, что вы сейчас в уязвимом положении. Но вы же умная девушка. У вас есть блог, аудитория, своя репутация. Не думаю, что вам выгодно продолжать этот конфликт. Публично.
Я смотрю на него в упор.
— Что вы хотите сказать?
Он качает головой и произносит мягко:
— Я предлагаю решение возникшей проблемы. Без суда. Без прессинга. Иван Сергеевич готов пойти навстречу: закрыть глаза на ваше поведение и сделать вид, что ничего не было. Но для этого вы должны проявить благоразумие. И отказаться от показаний.
Меня выворачивает. Я даже не злюсь — во мне поднимается то самое ледяное спокойствие, после которого обычно происходит что-то непоправимое.
— Нет. Это абсолютно исключено. Я не хочу иметь с Иваном Сергеевичем ничего общего. Так ему и передайте.
И снова Руслан Анатольевич улыбается.
— Не горячитесь. Просто подумайте. На кону — не только ваша судьба.
На больное, гад, давит. У Лизки хоть и наметилась ремиссия, ее реабилитация тоже влетает в копеечку. И не факт, что с ней не случится рецидив, потому что это — довольно частое явление, о котором нас предупреждали врачи.
Я стискиваю зубы, подбирая слова, как тут дверь в палату без всякого стука и «можно» распахивается.
Почему-то этого человека я узнаю сразу, хоть видела его всего один раз, да и то в помутненном сознании. Это вчерашний мент. На нём надеты тёмно-серая футболка, джинсы, чёрная куртка с капюшоном. Он отличается от подосланного ко мне адвоката, как день от ночи. Кажется, с его появлением даже запах в палате меняется, чему я только радуюсь — от дорогущих духов находящегося здесь адвоката меня мутит. От мента же пахнет утренней свежестью, табаком и чем-то едва уловимым, вроде мыла или банального антиперсперанта.
Он скользит по Руслану Анатольевичу взглядом, потом его на меня переводит. И, пожалуй, только в этот момент я его действительно замечаю. Лицо, глаза, широкий разворот плеч и сильные руки.
— Доброе утро, Сабина, — говорит он. — Я смотрю, вы уже не скучаете.
Голос ровный, но глаза выдают — он всё понял и, мягко говоря, не порадовался.
— Ага. Сплошное веселье. Обхохочешься.
— Подумайте над моими словами, Сабина, — давит Руслан Анатольевич. — Другого шанса у вас не будет. А так мало ли как все обернется.
— Вы сейчас угрожаете потерпевшей, я правильно понимаю? — борзо стартует мент. То, что он никак не пасует перед лощеным юристом Тегляева, невольно будит во мне уважение. Не все, оказывается, меряют крутизну противника дороговизной часов и костюма. Мне по душе тот факт, что у меня такой союзник. Это же, наверное, означает, что менты заинтересованы в моем деле?
— Я лишь даю разумный совет, — с пафосом вещает шавка Ивана.
— Дали? Вот и катитесь.
Я широко распахиваю глаза, всерьез начиная опасаться галлюцинаций. В реальности мне сложно представить, чтобы кто-то говорил так… Да, пусть не с самим Тегляевым, пусть с его людьми. Но все же!
Адвокат Ивана медлит, но встаёт. Приглаживает лацканы пиджака, кидает на меня напоследок предупреждающий взгляд и выходит.
Алексей-как-его-там закрывает за ним дверь и только тогда разворачивается ко мне.
— Всё в порядке?
Вопрос формальный, но от того, как он смотрит, мне становится не по себе. Я киваю. В горле ком.
— Спасибо, что пришли.
Он усаживается на стул, с которого только что подхватился Руслан Анатольевич, и вытягивает перед собой ноги.
— Я делаю свою работу, — отмахивается. — Как вам предложение гостя?
— Ещё парочка таких — и я попрошусь в реанимацию. Туда, кажется, никого не пускают.
Он хмыкает. Я снова замечаю этот запах — простое мыло, немного табака, холодный воздух. Этот аромат такой настоящий. Как глоток родниковой воды…
— Это означает, что ты не собираешься сдаваться?
— Именно.
— Что ж. Тогда давай задокументируем как следует твои показания.
Глава 3
Сабина
Кто бы мог подумать, что дача показаний — настолько изматывающий процесс? Это будто снова оказаться там. В той квартире. Все равно что запертой в клетке с бешеным зверем — невыносимо страшно и чудовищно изматывающе.
— Начнем?
— Да.
— Некоторые моменты я уже для себя прояснил из твоего прямого эфира, — заявляет опер, придавливая меня темным взглядом.
Я вздергиваю подбородок. Дескать, и? Не тебе меня судить! Но к моему бесконечному удивлению, он и не собирается. А моя бурная реакция его скорее веселит.
— Тогда о чем говорить? — сглатываю я.
— Нужно соблюсти формальности и все задокументировать, — Алексей взмахивает у меня перед носом телефоном с включенным диктофоном. — Кое-что я уже внес в протокол. Сейчас зачитаю. Если все ок — пойдем дальше.
Я растерянно киваю. И морщусь, потому что даже такая незначительная активность отдает в теле дергающей стремительно нарастающей болью.
Алексей кладет на ноги планшет с документами и начинает зачитывать мои анкетные данные. Фамилия, имя, отчество, дата рождения, место регистрации…
— Все верно?
— Да.
— Теперь коротко и по сути: где, когда и при каких обстоятельствах на вас было совершено нападение?
— В ночь с шестого на седьмое августа. По адресу… — я называю улицу.
— Квартира находится у вас в собственности?
— Да.
— Ее вам подарил подозреваемый?
— Да.
— Вы проживали там совместно?
— Нет. У него есть семья. Он только наведывался… периодически.
Мне ужасно неловко, хотя, конечно, я понимаю, что если бы это было неважно, он бы не задавал подобных вопросов. Мне вообще кажется,
