Мой страшный главный врач - Софья Орех
Неожиданно две сильные пощёчины обжигают мои щёки, и я машинально начинаю прикрывать голову руками: — Глеб, что с тобой⁈ Прекрати немедленно! Тебе всё послышалось…
— Ты что — за дурака меня считаешь⁈ Ещё и сопротивляешься! — мои попытки защититься только разозлили моего мужа, и он впервые в жизни начинает избивать меня. Стащив с кровати на пол, Глеб в ярости пинает меня по голове и по всему телу. Свернувшись в клубок, я прикрываю руками голову и вскрикиваю каждый раз, когда его нога больно бьёт меня по спине и по ногам.
— Шлюха! Проститутка! Гадина! Будь ты проклята! — Глеб резко хватает меня за плечо и размаху бьёт кулаком прямо по голове, и я отключаюсь.
Прихожу в себя от того, что мой муж, стоя передо мной на коленях, осторожно прикладывает к моей правой скуле что-то ледяное в целлофановом пакете. Скула болит, чувствую, как по губе стекает что-то тёплое.
— Как ты могла, как ты могла, Владочка⁈ — чуть ни плача. шепчет он, бережно обтирая мне лицо. — Девочка моя, зачем, ну, зачем ты это сделала⁈
— Ч-ч-то я тебе сделала? — стуча зубами от пережитого, шепчу я в ответ, начиная ощущать боль во всём теле.
— Как что⁈ — Глеб от возмущения даже перестал прикладывать лёд к моему лицу. — Ты изменила мне!! Ты мне изменила! — раздельно по буквам процедил он сквозь зубы и в его глазах блеснула ярость.
Я испугалась, что он опять начнёт избивать меня и, прикрывая руками голову, заскулила: — Я не помню, Глебушка. Я ничего не помню. Но мне очень больно. Пожалуйста, не бей меня больше…
Глеб неожиданно вскочил на ноги и выбежал из комнаты. Я с трудом поднялась с пола и, накинув на себя халат, превозмогая боль во всём теле пошла в ванную комнату. Проходя мимо кухни, я увидела краем глаза, что Глеб стоит у окна и с кем-то разговаривает по телефону.
Войдя в ванную комнату, я заперлась на замок изнутри и сняв халат, посмотрела на себя в зеркало. Зрелище было довольно жалкое: встрепанная, избитая женщина, правый глаз заплывал багрово-синим пятном. На теле тоже багровели следы от ударов, но рёбра, вроде, остались целы…
«Егор! А где же Егор⁈» — неожиданно осеняет меня и я, вновь набросив на себя халат, выхожу из кухни и сталкиваюсь нос к носу с Глебом. Он в ужасе смотрит на меня и от бессилия и ярости стискивает кулаки.
— Г-г-где Егор? — стуча зубами, в упор спрашиваю его я. Адреналин, гуляющий в моей крови, заставляет дрожать всё моё тело крупной дрожью.
Глеб неожиданно крепко обнимает меня и шепчет: — Прости, прости меня! Прости меня, Владочка! Я не имел права, Прости меня, моя девочка!
— Г-где Егор? — повторяю я свой вопрос, пытаясь освободиться от его объятий. Мне так больно, когда он меня прижимает к себе.
— Он у твоей мамы. Я хотел сделать нам сюрприз. Хотел устроить романтический вечер. Попросил твою маму забрать его на сегодня к себе, — почти бессвязно пробормотал Глеб. Увидев, что он натворил, Глеб, по-моему, пришёл в ужас.
Я же вдруг замечаю на столе на кухне бутылку дорогого французского шампанского, два бокала, букет моих любимых цветов в вазе, какие-то деликатесы на тарелочках и тоже в ужасе понимаю, что Глеб, на самом деле, готовился провести со мной романтический вечер… неужели я, действительно, в порыве страсти произнесла имя другого мужчины⁈
Я поплотнее запахиваю на себе халат и присаживаюсь на стул. Глеб машинально делает то же самое, только на нём нет халата. На нём нет ничего.
Чувствую, как распирает правую скулу и начинает заплывать правый глаз.
— Т-ты хотел с-сегодня купить свежего мяса, — вопросительно смотрю на мужа.
— Что⁈ Мяса? Да, я купил, оно в холодильнике, — растерянно смотрит на меня Глеб.
— Дай мне, пожалуйста, кусок мяса побольше. И налей шампанского, — негромко прошу я, чувствуя, как меня начинает отпускать.
Глеб кидается к холодильнику и подаёт мне кусок начинавшего подмерзать мяса. Я тут же прикладываю его к распухшей скуле и слежу за тем, как мой муж дрожащими руками разливает в два бокала шампанское. Затем протягивает мне один из бокалов: — Владочка, если сможешь, прости меня. Я не понимаю, что на меня нашло. Никогда со мной такого не было, я сам в ужасе от того, что натворил сейчас.
Я, молча, делаю глоток вкусного шампанского, потом второй. Глубоко вздыхаю и продолжаю молчать. Я просто не знаю, что сказать. Если это правда и я, действительно, в разгар процесса произнесла имя Льва Романовича, то Глеба оправдает любой суд присяжных. И я знаю своего мужа, он никогда не поднимал на меня рук. Значит всё было так, как он говорил и я получила за дело. Чёрт, какая же дурацкая, нелепая ситуация! Не понимаю, как вести себя дальше. Конечно, мужчина должен оставаться человеком и держать себя в руках. Но статью о состоянии аффекта тоже не на пустом месте придумали.
И тут я не нахожу ничего лучше, как признаться Глебу во всём:
— Ты прав, Глеб. Наш главврач Лев Романович стал проявлять ко мне определённый интерес и мне он понравился… очень понравился…
— Я так и подумал! — в сердцах восклицает мой муж и тоном обиженного мальчика добавляет: — Всё же мама как была права!
— А причём здесь твоя мама⁈ — я обескураженно смотрю на Глеба.
— Помнишь тот вечер, когда ты нам показала своего главврача на сайте?
— Помню и что?
— В тот же вечер мама сказала, что ты, явно, неравнодушна к этому главврачу. Ты же знаешь мою маму, — смущённо произнёс Глеб.
— Допустим, так почему же она тебе не сказала сразу разводиться, раз она у тебя такая догадливая? — с сарказмом спросила я, допив бокал шампанского. Глеб тут же доливает мне доверху и пожимает плечами: — во-первых, из-за Егора, во-вторых… — неожиданно он замолкает, словно раздумывает о чём-то
— Ну и что во-вторых? — с сарказмом спрашиваю я его и поправляю на правой щеке кусок мяса. Салфеткой протираю подтекающую по шее сукровицу.
— Во-вторых, меня направили наконец-то в Канаду, а поехать туда я могу только с семьёй, — просто ответил он и вздохнул. — Как всё глупо получилось… Вот мама и сказала, чтобы я за тобой побольше поухаживал, чтобы у тебя не было
