Как поцеловать кинозвезду - Дженни Проктор

Она пожимает плечами.

— А он — просто парень, который любит кино.

Щёки у меня мгновенно заливает жар, и я прикрываю их ладонями, уверенная, что Ханна — да и любой другой, кто на меня сейчас взглянет — сразу увидит, как сильно я реагирую на её слова.

— Эм… как думаешь, Флинт не будет против, если я воспользуюсь ванной?

Мне нужно немного времени.

Или час.

Или три дня.

— Конечно, милая. Эта дверь ведёт на кухню, а дальше по коридору налево — там и найдёшь.

Я киваю и быстро ускользаю в прохладу дома. Но, чёрт возьми, если я думала, что это поможет мне прийти в себя, то очень сильно ошибалась. Снаружи дом Флинта довольно простой — камень, дерево, приглушённые землистые оттенки. А вот внутри… светло, современно и невероятно красиво. Чистые линии, огромные окна, свет повсюду, даже несмотря на наступающий вечер.

Гостиная, примыкающая к кухне, выглядит уютной и располагающей. Мебель кожаная, но такая мягкая, что хочется провалиться в неё с головой, а каждый диван и кресло покрыты пушистыми пледами в тон стен — приглушённого серо-голубого цвета. Я останавливаюсь у входа на кухню и снимаю ботинки, не желая заносить грязь в этот идеальный дом.

И тут же вспоминаю, как нелепо выгляжу. Не то чтобы я знала, что иду на семейное барбекю. Я пришла в рабочей одежде. Обычно я чувствую себя вполне комфортно в мешковатых брюках-карго — они невероятно практичны. Много карманов — для блокнота, телефона, карт памяти, бальзама для губ… Но мои сёстры подшучивали надо мной достаточно, чтобы я знала: особенно в сочетании со старой растянутой футболкой по биологии из студенческих времён — это не то, что можно назвать «привлекательно».

И всё же, я никогда не думала, что меня должно волновать, как я выгляжу в рабочей одежде. Для кого мне вообще стараться? Я же провожу почти всё время в лесу, одна.

Сейчас не должно быть иначе. Флинт Хоторн — это как дуб. Огромный, внушительный, красивый, но абсолютно вне моей досягаемости. Да, он флиртовал, когда мы познакомились. Но, наверное, это просто актёрская манера общения. Он, наверное, со всеми такой.

И ладно, его мать только что намекнула, что он смущён из-за меня. Но она, скорее всего, просто додумывает. Она же мама — мамы всегда играют в сватовство.

Я оставляю ботинки у двери и иду по коридору в поисках ванной. И, господи… эта комната такая же потрясающая, как и всё остальное. Скорее всего, это гостевая — она рядом с кухней, но тут полноценный душ, облицованный галькой и натуральным камнем. Всё выглядит как интерьер водопада, и мне тут же хочется воспользоваться этим душем. Глупейшая импульсивная мысль. Я же не собираюсь просто так взять и залезть в душ в доме Флинта. Здесь даже полотенец… ой. Полотенца есть. Толстые, пушистые, серые, аккуратно сложенные на полке в углу. Я протягиваю руку, чтобы потрогать один, но тут же отдёргиваю её.

Нет, Одри! Никаких импульсивных купаний!

Я выхожу из ванной, так и не раздевшись, и направляюсь обратно по коридору. Судя по тому, что я уже видела, мне ужасно хочется заглянуть во все остальные комнаты, узнать, как выглядит остальная часть дома. Это не совсем то же самое, что залезть в душ, но тоже не совсем этично. Хотя… вот комната с приоткрытой дверью.

Посмотреть одним глазком в открытую дверь — не преступление, правда? Я захожу, мягкий ковёр приятно пружинит под ногами, и я замираю на пороге. Похоже, это кабинет Флинта. У стены — стол, напротив — кожаный диван, вокруг — невысокие книжные полки, доходящие до колена. Но внимание моё привлекает вовсе не мебель, а то, что висит на стенах.

Я выглядываю из комнаты и заглядываю в кухню, чтобы убедиться, что по-прежнему одна. Потом бесшумно возвращаюсь. Всего секунда — и я понимаю: на стене висят постеры фильмов с участием Флинта. Хронологически. Я прохожу вдоль стены, разглядывая каждый. Его лицо не на каждом плакате, особенно в начале карьеры, но я обязательно нахожу его имя внизу, там, где указывают состав. Чем дальше — тем больше постеров с его лицом крупным планом. Боевики. Драмы. Романтические комедии. Что-то про путешествия во времени?

— Это был действительно ужасный фильм.

Я вздрагиваю, прижимая руку к сердцу, и оборачиваюсь. Флинт стоит в дверях.

— Боже, ты меня напугал.

Он облокачивается на дверной косяк с такой лёгкой уверенностью, что я даже завидую.

— Прости. Не хотел. — Голос у него тёплый, дружелюбный. Похоже, он совсем не против, что застал меня на месте «преступления».

Я смотрю на постер.

— Ты же снимался в этом фильме. Зачем сниматься в ужасном фильме?

Он пожимает плечами.

— Иногда ты не понимаешь, что всё пойдёт не так, пока уже не поздно. А иногда просто нужны деньги, и ты соглашаешься.

Он заходит в комнату и встаёт рядом со мной.

— А в этом случае? — спрашиваю я.

— Немного того и другого, — отвечает он. — У меня тогда был творческий застой, а сценарий казался многообещающим. Агент очень настаивал, чтобы я согласился, ну я и согласился. Но где-то на середине съёмок я уже чувствовал, что что-то идёт не так. Возможно, химии не было. Или... не знаю. Иногда ты не можешь точно указать, в чём проблема. Просто понимаешь, что она есть. И действительно — фильм провалился в прокате, а через полтора месяца его уже слили на стриминг.

— Это плохо? — спрашиваю я.

Он усмехается.

— В этот раз — да.

Я продолжаю обходить комнату по периметру, а Флинт идёт за мной чуть сзади. Следующий постер — он в форме солдата, судя по причёске и мундиру, времён Второй мировой войны.

— А этот?

— Один из моих любимых, — говорит он. — За него я получил «Золотой глобус». Был номинирован и на «Оскар». Но не выиграл.

— Неплохое возвращение после предыдущего, — замечаю я.

— Все кинокритики посчитали своим долгом об этом упомянуть, — сухо отзывается он.

— Жаль, что ты не получил «Оскар», — говорю я, и он фыркает.

— Да ладно тебе. Я конкурировал с Мэттом Дэймоном. Знаю, это звучит как штамп, но правда — уже честь быть номинированным с таким человеком.

Я морщу лоб, надеясь, что имя вызовет хоть какую-то ассоциацию. Пусто.

Флинт хмурится.

— Ты не знаешь, кто такой Мэтт Дэймон?

Я виновато кривлюсь.

— Умница Уилл Хантинг? — уточняет он. — Одри, ну серьёзно. Это же один из величайших фильмов всех времён.

— Прости! — говорю я со смехом. И правда