Мой страшный главный врач - Софья Орех

— А-а-а, — вырывается из моей груди, Глеб поспешно закрывает мне рот страстным поцелуем, и мы в сумасшедшем ритме начинаем ускоряться в стремлении слиться в единое целое навстречу к одной общей цели. Его член упруго скользит в моей бархатистой, горячей и влажной вагине, с каждым движением я чувствую, как он становится всё твёрже и как со скоростью ракеты внизу моего живота с каждым разом нарастает всепоглощающее цунами под названием оргазм. И вот он с головой одновременно накрывает нас с Глебом, и, потеряв ощущение реальности, мы с ним сливаемся в едином судорожном экстазе тел и чувств…

— Спасибо, милая. Ты была на высоте, — как всегда шепчет Глеб и откидывается в сторону. Он расслаблен и доволен. Мой муж очень любит секс и готов заниматься этим по несколько раз в день.

Я тоже с наслаждением ощущаю, как меня медленно окутывает чувство расслабления и удовлетворения. Мне очень хорошо: нет никаких тревог, нет проблем, есть только чудесное ощущения покоя и умиротворения. Моё тело каждый раз после оргазма становится лёгким и очень гибким.

Ещё до недавнего времени, я в такие минуты всегда испытывала чувство гордости, что у меня такой прекрасный, сексуальный, надёжный муж.

Но, к сожалению, после того, как я узнала о его шашнях с Риткой и увидела их в нашей спальне, в отношениях между нами появилась трещина, которую мне никак не удаётся залатать. Вот и сейчас, спустя некоторое время после бурного секса мне поневоле начинают лезть в голову разные мысли о том зачем ему это было нужно, если у нас с ним всё так хорошо в постели. Девчонки вон иногда рассказывают, как это бывает у них с мужьями, так я тихонько про себя радуюсь, что Глеб у меня такой мастер сексуальных утех. Я и сама не особо стесняюсь в постели. Зря что ли мы с ним, как только поженились, так сразу стали Камасутру тщательно практиковать.

Теперь же у меня перед глазами всё время стоит та сцена, когда я их застукала в нашей спальне. И как теперь с этим жить⁈

Утром всё было как обычно: общий подъём, душ, чистка зубов, быстрый завтрак, чистая, отглаженная одежда. Сегодня очередь Глеба отводить Артёмку в садик. Поэтому, поцеловав моих мужиков на прощание, я торопливо бегу в сторону метро. Вчера вечером в нашем сестринском чате появилось сообщение от старшей медсестры Сапрыкиной с приказом всем быть на конференции в восемь пятнадцать.

Добегаю до клиники в восемь ноль пять и, видя перед лифтом толпу сотрудников. На всех парах бегу по лестнице на четвёртый этаж. Стремглав проношусь по отделению, быстро переодеваюсь и успеваю в дверях догнать старшую медсестру:

— Здравствуйте, Марина Владимировна! — сдерживая рвущееся дыхание, улыбаюсь я ей. — Вроде успеваем.

— Ну ты и носишься по отделению! Чуть больного не снесла! — вместо здрасьте, недовольно цедит та. — Что такая довольная?

— Да погода, вроде, хорошая, — пожимаю я плечами. К счастью, Сапрыкину окликнула старшая медсестра из другого отделения, и она отстала от меня.

— Привет, Владка, — неожиданно рядом появилась запыхавшаяся Катюшка. Она отработала сутки и вид у неё был усталый. Обычно мы работаем с ней в пару, но другая медсестра — Даша Фролова — попросила её подменить из-за юбилея свекрови.

— Ты же уже слышала, что два дня назад отчебучил наш новый главврач? — заговорщицки шепчет она.

— Нет, ты же знаешь, что меня не было эти два дня. А что — он что-то отчебучил? Когда успел? Вроде только пришёл. Напился? — делаю я круглые глаза. Хотя мне, по большому счёту, всё равно, что там уже успел натворить наш новый главный врач.

— Какое там! — машет рукой Катя. — Он, говорят, заставил заведующего реанимацией раздеться догола и пролежать так два часа на реанимационной кровати.

— Зачем⁈ — восклицаю я. Это сообщение, действительно, поразило меня.

— Говорят в воспитательных целях. Но это что! Оказывается, привязав его к этой кровати, новый главврач налил ему на письку целую двухлитровую бутылку воды! — шёпотом выпаливает Катька и выжидательно смотрит на меня.

Тут мы заходим в конференц-зал и ищем глазами, где сидят наши. Торопимся к ним и, усевшись поудобнее, оглядываемся по сторонам.

— Вот он, вот он! — пихает меня локтём в бок Катюшка и я, проследив за её взглядом, вижу уже знакомую медного цвета шевелюру на красиво посаженной голове главврача. Рядом с ним сидит главная медсестра, зам главврача по клинико-экспертной работе, некоторые заведующие отделений. Начмед Муранов строго следит за порядком в зале. Наконец все расселись и начмед объявил повестку конференции, сказав, что сейчас будет прочитан доклад, тема которого, возможно, уже кого-то коснулась, а кого-то коснётся в будущем. Докладчиком был объявлен заведующий отделением реанимации Рябчиков Вадим Русланович. Также начмед сообщил, что на конференции присутствует главврач Лев Романович. Последний встал и, обернувшись, громко поздоровался со всем залом. В ответ раздались нестройные отдельные приветствия. Тут же в зале появился один из наших айтишников, который сев за стол за ноутбук, приготовился демонстрировать присутствующим презентацию доклада.

Смущённый, чуть вспотевший завреанимацией Рябчиков нервно откашлялся и приглушённо произнёс:

— Доброе утро, коллеги!

— Погромче, Вадим Русланович и почётче, чтобы все слышали, — внезапно приказным тоном громко и чётко произнёс главврач. «Ему бы в армии командовать», — неожиданно подумала я, невольно следя за его медно-рыжей макушкой. В зале наступила звенящая тишина.

— Тема моего доклада — «Постреанимационный синдром», — начал доктор Рябчиков и на большом белом экране на стене появились первые кадры красочной презентации. Докладывал он минут сорок и лейтмотивом всего его выступления было понимание и осознание всеми медиками того, что чувствует и как себя чувствует пациент, находясь в сознании, если он лежит на реанимационной койке голый, иногда привязанный к постели, без возможности укрыться, сходить нормально в туалет, просто попить воды. Какой стыд и беспомощность испытывают эти пациенты и как потом они живут с этой психологической проблемой под названием «постреанимационный синдром». В конце он зачитал скриншоты комментариев людей, переживших подобный опыт.

Когда доктор Рябчиков закончил, в зале наступила звенящая тишина.

— Спасибо, Вадим Русланович, можете присесть, — вновь в зале послышался голос главврача. Он встал со своего места и повернулся лицом к залу:

— Я хотел бы, чтобы каждый из вас, оставаясь специалистом в своей области, никогда не забывал, что все мы рано или поздно можем оказаться в роли пациентов. И чтобы, ссылаясь на специфику работы в каком-либо отделении, с вами не стали бы обращаться