Солнце в армейских ботинках, или Идем дорогой трудной… - Юлия Владимировна Славачевская
[2] Зиготы — смертники-берсеркеры.
Глава 25
— А ну домой, дети! — возник между нами вполне реальный и очень злющий папа. — Погуляли чуток и будет. Быстро собрались и домой! — Родитель щелкнул пальцами.
Ну вот, я так не играю, совсем как мама: «В восемь вечера домой, и никакого галавизора!»
— Ни фига себе! — выдохнула около моего уха потрясенная Хосита, наблюдая наше оживление. — Это круче, чем доставать сиятельного.
— Оглушила, — села я, отпихивая подругу для того, чтобы попасть в родные, надежные объятия мужа. Растерла свербящую полоску кожи на груди: ни шрама, никаких следов, только легкий зуд, который уже прошел. Чудеса!
Я подняла глаза и замерла.
— Что–то случилось? — слегка сдвинул брови Ингвар.
— Да не то чтобы… — уклонилась я от ответа, не зная, как ему сказать правду.
— Да–да, — поддакнула Айрон. — Ничего такого, что невозможно пережить.
Скар чуточку встревожился и быстро окинул взглядом окружающих в поисках зеркала. Не обнаружив оного, Йен перестал дергаться (ага–ага, все равно поздняк метаться!) и вернул мне все свое внимание.
А Железный Дровосек с удовольствием продолжила:
— Просто ты помолодел лет на двадцать, у тебя пропали шрамы. — Обратилась ко мне: — Так что муж у тебя теперь красавчик, хоть в рекламу записывайся. — Перевела взгляд обратно на Йена: — А! И в волосах у тебя теперь, помимо белых и черных, появились еще и золотые пряди. — Хмыкнула: — Выглядит жутковато, но кто ж будет жаловаться, если ты жив…
— Вообще–то мне двадцать восемь… — задумчиво протянул Ингвар, повергая нас всех в шок. С некоторой застенчивостью: — Буквально на днях исполнилось, замотался и как–то забыл сказать…
Ик! «Я думала, тебе далеко за сорок!» — проглотила я непроизнесенную фразу и отодвинулась, в очередной раз всматриваясь в новый для меня облик любимого.
Это какая у Скара была жизнь, если он выглядел почти вдвое старше? Ну да, если в одиннадцать или двенадцать он попал на Айт–Древе, а уже в шестнадцать после военного училища ходил на абордаж с командой захвата… Бр–р–р! Тут каждый год в армии не за два — за пять надо засчитывать. А то и за семь.
Лучше и представлять ее себе не буду, а то приснится темной ночью, потом ночным горшком не отмахаешься и плазмоганом не отстреляешься, а в результате будут жертвы среди мирного населения.
— Ненадолго! — рявкнул взбешенный Ахаз. Из его глаз буквально летели искры. — За какой, блин, черной дырой, ты, драгоценный зятек, тащишь в рот всякую отравленную дрянь?!!
— Мне заказывать кремацию? — спокойно поинтересовался То–от, бережно прижимая меня к груди. Я прижалась носом к нему и уютно мурлыкнула, ничуть не беспокоясь.
Ох уж эти мужские вздыбленные холки! Папочка красавец: обязательно нужно каждому доказать, что он сильнее и круче. И кому? Моему мужу, любимому и единственному мужчине. Очередная батина беспросветная дурость, даже смешно. Мы одно сияние, мы в нем неразделимы, папа обязан это видеть.
— Хотелось бы, — с отвращением в голосе заявил мой отец, поочередно стряхивая невидимые пылинки с рукавов и груди. — Но как кремировать солария? Этого еще никто не изобрел. К сожалению.
— Какая интересная задача, — заинтригованно пробурчал себе под нос Страшилин, и я показала ему кулак. На всякий случай, а то случаи разные бывают. Особенно если вспомнить карьеру Страшилина.
— Что ты хочешь этим сказать? — недоуменно нахмурился Ингвар, притягивая меня к себе и потираясь подбородком о волосы. Я прямо вся растеклась от нежности. Для него так несвойственно выражать чувства на людях, что эта ласка приравнивалась к публичному раздеванию. — О каком соларии ты говоришь?
— Да о тебе! — достаточно невежливо ткнул в него пальцем папа. — Ты теперь на какую–то часть соларий! Моя единственная доченька не смогла тебя отпустить. Только вот она не знала, что солария кинжалом не убить. Мы просто растворяемся в свете и собираемся обратно. Но ты попал в ее свет, а поскольку вы связаны обрядом, то, соответственно, ты получил часть ее сущности. А по нашим законам, — вздохнул Ахаз, признаваясь, — любой, несущий даже маленькую частичку солнца, считается соларием. — Он с неудовольствием посмотрел на нас: — Я понятно объяснил?
— Вполне, — еще сильнее прижал меня к себе муж, — но непонятно, что я должен с этим делать.
— Да ничего, — фыркнул солнечный. — Все уже сделано за тебя! Как только ты восполнишь запас энергии, потерянной при болезни, сразу включится механизм адаптации к свету. И там разберемся, какие из способностей передала тебе моя безрассудная доченька! — Папа посмотрел на меня с глухой тоской: — Выпороть бы тебя!
— Она моя жена! — рявкнул Ингвар, запихивая меня к себе за спину. — И Императрица!
— Второе можно и опустить, — пробурчала я, наблюдая, как все присутствующие, кроме Лайона и Хоситы, сделали к нам несколько шагов и достали оружие.
— За Императрицу! — заорали все, кто чуть не прошляпил своего Императора, и показали папе все оружие. — Мы будем ее защищать любой ценой!
— Тьфу! — распереживался папа и свалил. Наверное, чтобы успокоиться и не разнести тут все к чертовой матери. Поэтому он сам к ней пошел. А что? Попьет чайку на Деймосе с веселящими добавками, успокоится и вернется в хорошем настроении.
— Помоги мне присесть, Элли, — попросил Ингвар, слегка пошатнувшись. Все же такой стресс, как отравление, для организма бесследно не проходит.
— Конечно, — подставила я ему плечо и осторожно повела к кровати. С другой стороны ему подставил плечо Питер. Наш боевой алхимик худенький, конечно, но на удивление сильный и жилистый.
— Мне надо слегка отдохнуть, — признался муж, укладываясь и закрывая глаза в изнеможении. — Совсем немного… — и погрузился в сон.
— Императору снова плохо! — кого–то, видимо, сильно торкнуло. — Уф–м–м–м! — Это злющий Гингем заткнул радетелю рот со страшным шипением: — Чего ты разорался, выкидыш сакиды? Не видишь, Император спит!
Но было уже поздно. Нас не хуже ядерного взрыва накрыло дворцовой суетой.
— Это недопустимо! — приблизился к роскошной королевской кровати, я бы даже сказала — одру, солидный мужик с какой–то странной штукой вокруг шеи. Эта штука была очень похожа на тонкий шланг с двумя
