Травница - Хизер Моррисон-Тейпли
Иден уже собиралась представить Беатрис Томми, как тот радостно воскликнул:
– Привет, доктор Бек! Привет, Беа!
«Конечно, они знакомы, – подумала Иден. – Они всю жизнь здесь живут».
– Присоединитесь к нам? – предложила Иден.
– С удовольствием! – Джеймс подвинул к столу один взрослый стул и один стул с детским сиденьем. – Джим, принеси мне пинту пива и апельсиновый сок для принцессы, – с улыбкой обратился он к бармену.
Все четверо болтали о собаках, Рождестве, Санте, принцессах и обсуждали снег, который пошел за окном, пока они ужинали. Иден и Джеймс смеялись, а дети без остановки обсуждали свои важные детские темы, пока наконец не начали зевать.
– Пора домой, молодой человек, – сказала Иден Томми.
– И тебе пора домой, Беа, – поддержал Джеймс, поднимаясь с места и подавая Беатрисе зимнее пальто, которое висело на спинке ее стула.
«Жаль, что домой мы идем не вместе», – подумала Иден, с улыбкой глядя на Джеймса.
– Ты чего улыбаешься? – спросил Джеймс, помогая Беатрисе надеть пальто.
– Разве я улыбалась? – смутилась Иден. – Ну… так просто. – Щеки у нее загорелись румянцем.
Джеймс засмеялся:
– Хм-м-м… Может, ты думаешь о том же, о чем и я? – Он подмигнул, и они оба расхохотались.
Глава 12
На следующее утро Иден писала книгу, когда зазвонил телефон.
– Алло?
– Привет, это я. В смысле, это Джеймс.
– О, привет. – Иден старалась, но как она поняла, безуспешно, произнести это естественно. Каждый раз, когда она слышала его голос, сердце у нее начинало колотиться.
– Я все время думаю о том нашем ужине. Хочу снова тебя увидеть.
– Я тоже все время об этом думаю, – улыбнувшись, призналась она. На самом деле с того вечера она засыпала с ощущением его губ, с воспоминанием о том, как его крепкие руки лежат на ее спине и бедрах.
– Что собираешься сейчас делать? – спросил он.
– Прямо сейчас? Я пишу, а что?
– У меня перерыв между приемами в клинике. Беа в детском саду. Наверное, Томми в школе… Так что возможно у меня есть шанс уговорить тебя прерваться – я хочу кое-что тебе показать.
Предложение выглядело туманно, но, к своему стыду, Иден отметила, что согласилась бы на что угодно, если это предлагает Джеймс.
– Кое-что мне покажешь? – переспросила она. – Звучит загадочно. Конечно, с удовольствием! Мне подойти к клинике?
– Нет, я приеду и заберу тебя. Буду через пять минут. Надевай свои болотные сапоги!
– Ладно! – согласилась она.
Она вскочила и помчалась наверх, чтобы переодеться, причесаться, почистить зубы, и спустилась вниз в своих высоких резиновых сапогах, как раз когда его машина уже парковалась у ее дома.
– Привет, – снова поздоровалась Иден, садясь в машину.
– Привет, – откликнулся Джеймс; последовал неловкий момент, когда они почти наклонились друг к другу, словно собирались поцеловаться, но оба подумали, что это было бы бесцеремонно, и в итоге сидели в молчании.
– Что ж, погнали, – решился Джеймс. – У меня есть два часа до возвращения в клинику, а потом мне придется наложить несколько швов лабрадору.
Они выехали из деревни. Промерзшая земля стала твердой, как железо. Декабрь был неожиданно холодным для английского климата. Было серо, мглисто, и холод пробирал до костей.
Джеймс включил обогреватель в своем небольшом автомобильчике. Они выехали из долины, в которой уютно расположился Бартон-Хит, и поднялись по крутой узкой дороге на высокий скальный хребет. Оттуда открывался вид на всю округу.
Внизу виднелась их деревенька: крохотные каменные и деревянные домики с печными трубами, из некоторых, танцуя на ветру, поднимается в небо белый дым; вот высокий шпиль церкви; повсюду сельхозугодья – на полях лежит туман, и кое-где движутся, словно круглые пятнышки, одетые в шерстяные шубки овцы. Дальше еще одна деревенька, а с другой стороны хребта виднеется городок. Дорога бежит через узкий каменный хребет, и кажется, что ты взобрался на вершину мира.
Иден поняла, что не так уж хорошо исследовала окрестности, и ей нравилось, что она хоть ненадолго покинула деревню.
– Куда мы идем? – улыбаясь, поинтересовалась она.
– Увидишь. – Джеймс посмотрел на нее, его губы сложились в полуулыбку, и у нее захватило дух. – Ничего примечательного, просто я нашел одно место и подумал, что будет здорово тебе его показать. Может, там ты почувствуешь то же, что и я.
– Отлично. – Иден была заинтригована, как никогда раньше.
Они сели в машину и поехали в уютной тишине, разглядывая пасторальные пейзажи. Наконец они свернули на очень узкую дорогу и спустились с высокого хребта в долину, направились прочь от городка, приближаясь к рощице, где обнаженные остовы деревьев стояли недвижимо в сиянии зимнего полдня.
Джеймс припарковался на обочине; кажется, они были где-то на краю света. Он обошел машину и открыл ей дверь и, когда она поднялась с сиденья, положил руку ей на талию и притянул к себе. Их губы встретились, его поцелуй был настойчив, и все ее тело охватил жар.
Она прижалась к нему, так же настойчиво отвечая на поцелуй. Ее разум затих, и во всем мире остались лишь два их тела, две пары мягко соприкасавшихся губ и, наконец, две пары рук, которыми они с силой сжимали друг друга, изучая и лаская. Он погрузил пальцы в копну ее волос, ее же пальцы скользили под его твидовой курткой, касаясь тонкого хлопка майки на спине.
Страсть поцелуя медленно угасла. Джеймс нежно обхватил ладонями ее лицо, их губы разомкнулись, и они открыли глаза.
Разум тут же включился и начал ее отчитывать:
«Дурочка, накинулась на него. Или… он первый начал или я? Как стыдно».
И пока Иден увлеченно себя критиковала, Джеймс наконец вымолвил:
– Слава богу. С того вечера у тебя дома я не мог ни на чем сосредоточиться. Мне страшно хотелось тебя поцеловать.
Ее внутренний критик наконец заткнулся, и Иден приказала себе больше не заниматься подобным самобичеванием.
– И я, – просияла она.
Джеймс помог ей перебраться через низкую ограду, повел ее через поле по узкой тропинке, скользкой от замерзшей грязи.
– Право на проход, – сказал Джеймс.
– Что? – удивилась Иден.
– Право на проход. В Англии есть такой закон: такие тропки тянутся по всей Британии, некоторым из них сотни и сотни лет. Если они тянутся по твоей земле, ты обязан разрешать людям по ним ходить. Эти тропы – общественные, даже если протоптаны в чьих-то владениях.
– Это удивительно! – воскликнула Иден. – В Америке такого бы не допустили. Люди там строго охраняют свою собственность. Они нагородили
