Путь отмщения - Эрин Боумен
Я хмурюсь, перевожу взгляд с него на Билла и обратно и наконец говорю:
Ладно.
Мы обсуждаем детали плана, пока не доводим его до совершенства Потом я отправляюсь наверх с Эвелин.
* * *
— В этом я никуда не пойду.
— Почему? — удивляется Эвелин. — Сидит на тебе как влитое.
— Потому что оно… — Я смотрю на себя в зеркало над комодом. — Оно слишком откровенное.
Платье выставляет напоказ буквально всё. Я слишком долго прятала грудь и почти забыла, что она у меня есть. А тут вырез такой глубокий, что даже мои скромные прелести выглядят соблазнительно, и такой широкий, что полностью открывает ключицы. У платья даже нет нормальных рукавов: куцые полоски ткани едва прикрывают плечи и верхнюю часть рук.
На рукава я тоже жалуюсь Эвелин, но она уверяет, что нам еще повезло: их ничтожной длины как раз хватает, чтобы скрыть повязку у меня на плече. Ей невдомек, как болит рана, сдавленная узкой проймой, — у рубашки рукава просторные, и я почти не чувствовала неудобства. Эвелин дает мне шаль — можно подумать, накинув на плечи эту тряпку, я буду чувствовать себя не такой голой. Но, похоже, выбора у меня нет. Приличные леди и носа не кажут в салуны, а мне сегодня вечером предстоит притворяться девушкой, зарабатывающей на жизнь тем же способом, что и Эвелин.
Впрочем, в одном она права: платье сидит идеально. Оно облегает меня в плечах, талии и в бедрах так, будто мы с Эвелин близняшки. Вот бы еще чертов корсет не сдавливал грудь, ведь я только-только вздохнула с облегчением, избавившись от повязки. Я провожу рукой по ткани — шелку цвета слоновой кости, вышитому черными розами. Мрачная ирония совпадения от меня не ускользает, хотя лучше бы розы были кроваво-красными, а не черными: тогда узор идеально подходил бы к случаю. Я заставлю «Всадников розы» расплатиться сполна. Пусть истекают кровью у меня под ногами, а я буду стоять и смотреть.
— Поверь моему опыту, платье откровенное, но не слишком, — заявляет Эвелин. — Как раз достаточно, чтобы у мужчин разыгралось воображение. Хотя им и меньшего хватает.
— Мне от этого не легче.
Она улыбается, искренне и широко, и во мне будто что-то надламывается. Кажется, мне уже не суждено улыбаться так открыто и просто. Проклятые «Всадники розы» отняли у меня отца, а вместе с ним — и все светлые и радостные чувства. Остались лишь бурлящая ярость и черная ненависть. Мне наплевать, что я убила двух человек: одного в отхожем месте, другого на реке. Я даже ничего не почувствовала, будто стреляла не по живым существам, а по бутылкам на изгороди. Будто у меня не осталось ни капли совести, чтобы помнить: пусть мерзавцы и получили по заслугам, они все равно люди. И когда-то тоже были чьими-то детьми. Если бы не горькое раскаяние, пронзающее меня при мысли о Томе из Уолнат-Грова, я бы решила, что и сама теперь ничем не лучше бессовестных преступников, за которыми гоняюсь.
— Готова? — спрашивает Эвелин.
Нет, но и потерять отца я тоже не была готова. И теперь должна поступить по совести.
Я нащупываю под платьем кольт, пристегнутый к бедру. Стягиваю на груди шаль и в последний раз смотрюсь в зеркало. Эвелин забрала мне волосы вверх и заколола шпильками: с такой длиной особо не разгуляешься. Несколько прядок выбились из прически, обрамляя лицо. Волосы у меня чистые, щеки нарумянены. Я не узнаю себя в отражении.
Эта девушка выглядит мягче той, что мне знакома, и вдобавок старше. И в ней не заметно ни следа жажды мести, которая сжигает мне нутро.
Эвелин открывает дверь:
— Жду вас через пару часов. И чтобы вернулись без единого пятнышка крови, — предупреждает она. — Особенно на моем красивом платье.
Думаю, таким манером она желает нам удачи.
Братья Колтоны торчат возле бара спиной ко мне. Билл первым замечает меня на лестнице.
— Господи, Кэти! — восклицает он, хитро улыбаясь. — Девчонка из тебя куда симпатичнее парня.
— Еще одно подобное замечание — и пожалеешь.
— А ведь я сделал ей комплимент, — жалуется Билл брату. — Она и вправду выглядит мило, скажи?
Джесси расплачивается за выпивку и оборачивается. Взгляд длится одно мгновение, но словно прожигает платье насквозь сверху донизу, от глубокого выреза до подола.
— Сойдет, — говорит он.
Сойдет?!
Это была его дурацкая идея! Когда я притворялась парнем, он хотя бы издевался только над моим стремлением расправиться с бандой Роуза и далекой от идеала стрельбой. А теперь, значит, и моя внешность не отвечает его запросам, а мне только и остается стоять столбом, утопая в десяти фунтах шелка!
Скорее бы покончить со всем этим — с Роузом, его молодчиками, проклятым платьем. Я отчаянно жалею, что заключила сделку с Колтонами.
Хочу домой.
Хочу больше никогда в жизни не видеть братьев Колтонов.
— Так мы идем или нет? — говорю я.
— Конечно, идем, — отвечает Джесси и направляется на улицу.
Глава одиннадцатая
Билл входит в салун первым, как мы и планировали. Немного позже появляемся мы с Джесси: я впереди, а он кричит мне в спину, чтобы было слышно всем и каждому:
— Сказал же, некогда мне тебя уговаривать!
Он хватает меня за руку и дергает, чтобы остановить. Не слишком сильно, но я морщусь, поскольку боль отдает в раненое плечо.
— Благодарю покорно, но я буду делать то, что захочу!
— Ты будешь делать то, что я тебе велю! — орет он. — Я честный клиент, заплатил деньги и выбрал тебя!
— А я занята, — огрызаюсь я. — У нас в заведении полно свободных девушек. А если у тебя ноги отвалятся туда дойти, то и здесь девиц хватает.
— Ах ты… — Джесси замахивается на меня, потом делает вид, что спохватывается, заметив косые взгляды посетителей. — Совсем сбрендила! — ревет он. — Даже если ты обыгрываешь в карты других девиц, никто тебя не пустит за стол к серьезным игрокам!
При этих словах мужчина за ближайшим столом навостряет уши. Мне достаточно одного взгляда на потертую кожаную куртку с бахромой, чтобы опознать бандита, который удирал от нас вверх по берегу Агуа-Фриа. Но он нас не узнал, в этом я уверена. Возможно, потому что я сейчас совсем не похожа на парня.
Потуже стянув шаль на груди, я гордо расправляю плечи и трясу перед носом у Джесси папиным кожаным кисетом, куда мы с
