Штрафной удар в сердце (ЛП) - Ми Мэри

— Грасиэлла, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

ГЛАВА 47

ГРАСИЭЛЛА

PRIMAS — И В ОГОНЬ И В ВОДУ.

Какого хрена он там делает, раз так долго не открывает?

Я нажала на кнопку звонка еще три раза, постукивая ногой. Конечно, у него какой-то ретро-дверной звонок вместо камеры. Уверена, у него и телефон раскладушка.

Я передернулась от этой мысли. Вся моя жизнь — в телефоне. Он же кормит меня.

— У меня нет на это времени, — пробормотала я, поднимая кулак, чтобы постучать в деревянную дверь.

Но до того как я коснулась ее, она распахнулась.

— Монро, что за... — начала я, но фраза повисла в воздухе.

На пороге стоял не злой, но сексуальный мужчина, который обычно на меня смотрел сверху вниз. Вместо него я увидела милейшую девочку в розовом платье принцессы, с кудрями медового цвета и чуть криво надетой тиарой.

— О, привет, — сказала я, заглядывая за ее плечо в поисках хоть какого-то признака, что пришла по адресу. Судя по всему, нет.

Интересно, какие шансы, что она знает, где живет хоккейный тренер?

Она показала на мои кеды с яркими цветами.

— Мне нравятся твои ботиночки.

— А мне твоя корона.

Ее лицо засияло улыбкой, обнажив отсутствующий передний зуб.

— Голди, — строгий голос заставил нас обеих подпрыгнуть от неожиданности. — Что я тебе говорил про открывание двери? Надо ждать, пока папа откроет. А теперь иди наверх, играй.

— Но, папуля⁠…

— Никаких «но». Наверх. Сейчас же.

Мой мозг завис, когда дверь открылась шире — и передо мной предстал именно тот мужчина, которого я искала.

Папуля?! Охренеть.

Наверное, мне стоило вести себя скромнее, но с самоконтролем у меня так себе, поэтому я тут же уставилась на его левую руку в поисках кольца. Хотя настоящий индикатор — это след от кольца, и его тоже не было. Что, конечно, ничего не значило. Сейчас у отношений куча форм.

И вообще, с какого хрена мне важно, в отношениях ли он?

— Что ты здесь делаешь? — его грубый голос выдернул меня из мыслей. — Как Ари? Что случилось? Никто ни черта не говорит. Винсент запихнул нас в самолет сразу после финального свистка, а потом сказал, что она больше не в команде, а Далтон в реанимации, — он скрестил руки на груди, его брови сошлись так близко, что почти слились в одну.

Упоминание моей кузины напомнило, зачем, черт побери, я вообще прилетела обратно в Даллас спустя всего несколько часов после этого адского старта сезона.

— Воу, поубавь темп, парень, — я проскользнула мимо него внутрь, оказавшись в уютном холле с фотками его дочки. — Ух ты, я и не знала, что ты умеешь улыбаться, — сказала я, поднимая рамку мятного цвета и глядя на откровенно счастливого мужчину, подкидывающего свою дочку в воздух.

Но фото вырвали у меня из рук, прежде чем я успела сохранить в памяти это зрелище.

Большие руки обхватили мои плечи, аккуратно, но настойчиво, и этот горячий мужчина-гризли склонился, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Что, черт побери, происходит, Грасиэлла?

Так. Соберись.

— Тебе лучше сесть.

ГЛАВА 48

ДАЛТОН

ИМЕННО ПОЭТОМУ НУЖНО РВАТЬ СВЯЗИ С ТОКСИЧНЫМИ ЛЮДЬМИ.

Мир возвращался в фокус медленно, как помехи на сломанном телевизоре, что понемногу очищаются. Голова раскалывалась, и к мягкому гудению аппаратов примешивался приглушенный голос где-то рядом. Я моргнул, щурясь от резкого света люминесцентных ламп, и попытался приподняться, но острая боль в боку заставила остаться лежать.

— Далтон, — раздался знакомый голос, ровный, но холодный.

Отец.

Я повернул голову и встретился с ним взглядом. Он сидел на стуле рядом с больничной койкой, руки сложены в замок, костюм безупречен, как всегда.

— Ты пришел в себя, — сказал он, изогнув губы в тонкой улыбке. — Хорошо. Врачи пристально за тобой наблюдали. Они довольны прогрессом.

— Что произошло?

Голос был хриплым, едва слышным. Я пытался собрать в кучу обрывки воспоминаний. Игра. Удар. Острая боль в груди. Операция.

— Ты снова в Далласе, — ответил он, будто это объясняло все. — Я организовал тебе перелет на частном борту. Счел, что будет лучше поправляться в знакомом месте, где ты получишь лучший уход.

Даллас.

Мозг работал на пределе. Последнее, что я помнил — Сан-Хосе. И Ари…

Ари.

— Где Ари? — прохрипел я, пересохшее горло жгло. — Она была там…

Отец вздохнул, наклонился вперед, выражение лица было выверенным, сочувственным.

— Далтон, насчет Ариэллы... Ее здесь нет. Она уехала.

Его слова ударили в живот.

Что-то не так.

— Что значит «уехала»? Когда она вернется?

Почему она не ряжом, когда я очнулся?

Я потянулся к телефону. Несколько пропущенных звонков и сообщений от знакомых номеров, одно сообщение от неизвестного. Но ничего от нее.

— У нее были свои планы, Далтон, — сказал он осторожно, как будто сообщал ребенку плохие новости. — Она приняла предложение от «Сан-Хосе Старз». Согласилась еще до того, как тебя прооперировали. Думаю, это изначально было ее намерением.

— Нет, — сразу выдавил я, качая головой. — Она бы так не поступила. Она бы не ушла так просто.

— Я понимаю, что тебе трудно это слышать, — продолжил он. — Но так будет лучше. Тебе нужно сосредоточиться на восстановлении, на карьере. Не нужны отвлекающие факторы.

— Она бы не⁠…

Сомнение закралось в голову, несмотря на протест. А вдруг?.. Но нет. То, как она на меня смотрела, как заботилась… Это не было ложью. Нет. Но почему ее здесь нет?

— Сын, я знаю, ты к ней привязался, но такие отношения недолговечны, — его слова ударили сильнее, но не так сильно, как белый лист бумаги, который он протянул мне, с подписью Ари. — Она амбициозна, и я не виню ее за это. Но ты не должен позволять чужим приоритетам мешать своему будущему.

Я отвернулся, уставившись в стерильный потолок. Грудь болела, но не из-за травмы. Это была боль глубже. Настоящая. Ари была не просто кем-то. Она была всем.

— Я думал, она любит меня, — прошептал я.

Слова вырвались прежде, чем я успел их сдержать.

— У тебя блестящее будущее. Врачи говорят, ты успеешь восстановиться к плей-оффу. Сосредоточься на этом. На том, что действительно важно.

Отец говорил так, будто мое сердце не разорвали и не растоптали. Я перевел взгляд на дверь, надеясь, что Ари вот-вот вбежит и опровергнет каждое его слово… Но ничего не произошло.

Он поймал мой взгляд.

— Сын, она не придет. Ее даже нет в этом штате, — его слова рушили надежду, за которую я из последних сил держался. Может, я недостаточно сделал. Может, я не заслужил ее любовь. Отец встал, поправляя перед зеркалом пиджак: — Это к лучшему, Далтон. Со временем ты поймешь.

Он на мгновение положил руку мне на плечо, потом развернулся и вышел.

Дверь щелкнула, и в палате воцарилась оглушающая тишина.

Я уставился в потолок, пытаясь все понять.

Она ушла. Она, блять, ушла.

Эти слова эхом раздавались в голове, с каждой повторной волной — тяжелее.

Что я вообще ожидал? Она с самого начала говорила, что уйдет. Она выстроила стены еще в ту самую первую ночь, когда мы встретились, и с тех пор я сражался, чтобы пробиться сквозь них.

Я горько рассмеялся, злясь на самого себя, и слезы полились из глаз. Я смахнул их тыльной стороной ладони.

Я идиот. До безумия влюбился в нее, и начал видеть то, чего не было. Думал, она тоже меня любит, что мы важны друг для друга… что я важен для нее.

Дверь снова открылась, вырвав меня из мыслей. В палату вошел Монро, на лице смешались тревога и раздражение.