Штрафной удар в сердце (ЛП) - Ми Мэри

Граси фыркнула:

— Да ладно, никто не может заставить тебя что-то делать. Именно поэтому Рики так бесился, когда мы учились в колледже. Ты не подчиняешься — ты отстаиваешь себя.

Ее слова одновременно согрели и ударили под дых.

С одной стороны, я гордилась тем, что прокладывала свой путь, но с другой — это напомнило, что многие мои решения шли вразрез с ожиданиями семьи.

— Ты с ними разговаривала? — тихо спросила она.

Я глубоко вздохнула. Да, разговаривала. Но каждый раз, как только они звонили, я выдумывала причину, чтобы закончить разговор побыстрее. Надолго этого не хватит. Скоро они что-то заподозрят, и тогда мне придется объяснить, почему я их избегаю.

— Да, разговаривала. Но не с тех пор, как… — я резко села, указывая пальцем на Граси, которая смотрела на меня с округлившимися глазами. — No digas nada30. Ладно? Ни слова о том, что я встречаюсь с Далтоном.

Она скривилась и снова показала мне средний палец.

— Ага, прям первая моя мысль — рассказать им о твоей любви.

— Я не влюблена.

— Пока что, — парировала она, лицо вдруг стало серьезным. — Но серьезно, что ты собираешься им сказать насчет Далтона?

Я снова завалилась на кровать, уставившись в открытые трубы на потолке.

— Ничего. Я найду решение, расстанусь с Далтоном и продолжу жить как планировала. Им вообще не нужно знать.

Граси расхохоталась так, что я всерьез испугалась, что ей понадобится ингалятор.

— Ари, как королева игнора проблем и жизни в розовых очках, даже я понимаю, что это тупейший план на свете. Он буквально золотой мальчик НХЛ. Его отец владеет командой. Вас с ним скоро везде начнут показывать.

Она не сказала ничего нового. Я и сама все это уже обдумывала. И она была права — я просто делала вид, будто этих проблем не существует.

— Мой папа пересматривает одни и те же футбольные матчи с прошлого века, — пробормотала я то ли ей, то ли себе. Этот мужчина точно не будет смотреть хоккей.

— А Рики? — она метнула в меня осмысленный взгляд. — Ты правда думаешь, что твой двадцатисемилетний брат, который следит за тобой, как ястреб, не будет следить за командой, в которой ты теперь работаешь? Или не загуглит твое имя, чтобы узнать, что там новенького?

Я застонала и закрыла лицо рукой.

Она озвучила вслух то, чего я боялась больше всего — ту самую загвоздку в этом всем «соглашении», о которой старалась не думать.

Кроме, конечно, встречи с отцом Далтона.

И именно в этот момент, будто по сценарию злой вселенной, на экране телефона высветилось имя моего брата.

Мы с Граси уставились на вибрирующее устройство, потом переглянулись, расширив глаза.

Это было как тогда, когда мы обе соврали, что ночуем друг у друга, чтобы сбежать на вечеринку. Рики позвонил минут через десять после того, как мы туда пришли, и потребовал знать, где мы, черт подери.

— Ни. Слова, — прошептала я своей кузине, отвечая на звонок и включая самый невинный тон. — Рики, как приятно, что ты позвонил! Мы как раз о тебе говорили.

О, боже, он точно что-то заподозрит.

— ¿Qué chingados estás haciendo31?

Я застыла.

— Что… что ты имеешь в виду? Я ничего не творю. Мы с Граси просто сидим у себя в квартире, ничего не делаем… совсем ничего.

Она беззвучно спросила губами: «Какого хрена?» — прежде чем вмешаться и спасти меня от этого бреда.

— Привет, primo. Как там Калифорния? — спросила она, отняв у меня телефон и включив громкую связь.

Рики нервировал меня больше, чем папа. Он как будто чувствовал, когда я собиралась сделать что-то, что ему бы не понравилось.

— Не уходи от темы, Граси, — ответил он, его тон стал мягче, но по-прежнему звучал строго. — Я знаю свою сестру. Она писклявит, когда что-то скрывает.

— Ничего я не писклявлю, — возразила я, тут же услышав эту высокую нотку, которую отрицала. — Ты все придумываешь.

— Конечно, — сухо сказал он.

— Ладно, чего ты хочешь, Рики? У меня есть дела.

— Ага, а ты только что говорила, что ничего не делаешь… — черт. — Слушай, Ари, я не звонил, чтобы спорить. Просто хотел узнать, как ты. Я понимаю, у тебя там свои планы, но мне важно, чтобы ты… чтобы ты все как следует обдумала.

Плечи напряглись, и я встретилась взглядом с Граси, в котором читалось сочувствие. Рики, без сомнения, любил меня, но всегда считал, что должен быть мне и братом, и отцом, особенно если думал, что я сбиваюсь с пути — его пути. Это душило.

— Рики, спрашивать об этом немного поздно, — сказала я, стараясь говорить спокойно, чтобы не провоцировать ссору. — Я уже за тысячи миль.

Граси фыркнула и вставила свои пять копеек:

— У Ари все отлично. Она быстро тут обжилась.

— Ага. А «обжилась» это значит что? Тусуется? Спит с кем попало? Папа бы одобрил?

Это было больно. Я напряглась, чувствуя, как внутри поднимается волна раздражения.

— Рики, я больше не подросток. Тебе не нужно контролировать каждое мое решение.

— Ну, когда ты не звонишь неделями, а потом берешь трубку с таким тоном, будто закапываешь где-то тело… — его голос смягчился. — Я просто волнуюсь за тебя.

У меня скрутило желудок от смеси раздражения и вины. Он не понимал, зачем я переехала, не понимал, чего я добиваюсь, потому что его решения никто никогда не ставил под сомнение. У него не было тех ограничений, с которыми сталкивалась я.

— Слушай, — наконец сказала я, выровняв голос, — я тебя люблю, но я устала от того, что меня все время считают ребенком. Может, это не то, что ты бы для меня выбрал. Или папа. Но это моя жизнь. И я сама разберусь.

Повисла пауза, такая длинная, что тишина начала давить.

Граси, почувствовав напряжение, вмешалась:

— Рrimo, тебе нужно просто довериться ей. У нее тут все хорошо.

В трубке раздался вздох Рики, на этот раз тише:

— Ладно, ладно. Просто… будь умницей, хорошо? Это все, о чем я прошу. И звони почаще, а? Если что-то понадобится…

— Знаю. Я могу тебе позвонить, — ответила я, и на губах все равно появилась легкая улыбка, несмотря на напряженный разговор. — Спасибо, Рики.

Звонок закончился, но внутри осталось странное чувство тяжести. Я вздохнула, запрокинула голову и уставилась в потолок, задаваясь вопросом — не будет ли это вечным перетягиванием каната между жизнью, которую я хочу, и жизнью, которую видит для меня моя семья.

— Это твоя жизнь, Ари, — мягко сказала Граси, будто почувствовав мою вину. — Ты имеешь право жить так, как хочешь.

— Может быть. Но иногда кажется, что быть счастливой и делать их счастливыми — взаимоисключающие вещи, — прошептала я. — Ай! — взвизгнула я, когда Граси со всей силы ударила меня по руке.

— Перестань, — строго сказала она, глаза ее сверкнули. — Твоя семья тебя любит. Они могут не понимать, но они тебя любят. Продолжай жить своей жизнью, Ариэлла, и они смирятся. Это все для них в новинку, ты ломаешь культурные нормы, и за это приходится платить.

В ее глазах появилась грусть, когда она поднялась и направилась к ванной. Я знала, она подумала о моем tío, ее отце.

Я также знала, что она права.

— Ах да, Ари? — она остановилась, посмотрела на меня через плечо. — Пустить кого-то в свою жизнь, пока ты строишь мечту — это не слабость.

Прежде чем я успела что-то ответить, она скрылась за дверью ванной, и в квартире раздался шум воды.

Что, черт возьми, мне теперь с этим делать?

ГЛАВА 20

ДАЛТОН

КОГДА ВСЕ ЕЩЕ ЖДЕШЬ СЛОВ ПОДДЕРЖКИ ОТ ТОКСИЧНОГО РОДИТЕЛЯ…

Я не был до конца уверен, чего ожидал, соглашаясь на этот фарс, но точно думал, что буду видеть Ари чаще.

Оказалось, я ошибался. Во вторник мы поехали на работу вместе — и все. Я даже не подвез ее обратно домой.