Имперский маг II - Сим Симович

— Богатства, накопленные на крови и слезах, должны вернуться к тем, кто их создал, — объяснил он свои действия командирам.

Замок подожгли на следующий день. Огромное здание горело трое суток, освещая окрестности зловещим красным светом. Дым был виден из соседних графств — ясный сигнал о том, что эпоха Карстайлов закончилась навсегда.

За неделю похода армия Гипериона освободила более двух тысяч рабов, уничтожила дюжину поместий работорговцев, захватила три города и полностью зачистила маркграфство от всех, кто поддерживал рабство.

— Теперь эти земли свободны, — сказал Гиперион, стоя на пепелище замка Серого Волка. — Пусть освобождённые создают здесь новое общество, основанное на справедливости.

Многие из бывших рабов просили разрешения присоединиться к его армии. Они хотели продолжить борьбу против рабства в других регионах.

— Кто хочет сражаться за свободу — добро пожаловать, — ответил он. — Но помните: мы не завоеватели. Мы освободители. Мы несём справедливость, а не смерть ради смерти.

Обратный путь в Вальденкград занял три дня. Армия возвращалась с богатой добычей и сотнями новых рекрутов. Весть об уничтожении маркграфства Карстайл разнеслась по всему королевству, вызвав ужас у одних и восхищение у других.

— Теперь все знают, — сказал командир Грашак, скача рядом с Гиперионом, — что графство Вальденк не только защищает своих граждан, но и карает врагов.

— Именно, — кивнул Гиперион. — Пусть другие работорговцы хорошо подумают, прежде чем угрожать нам. Цена агрессии может оказаться слишком высокой.

Впереди показались башни замка Кровавого Волка. Дома их ждала Ольфария, которая наверняка уже готовила планы медицинской помощи для освобождённых рабов. Работы предстояло много, но первый удар по институту рабства в регионе был нанесён. И это было только начало.

Глава 20

День девяностый первый, полдень. Ольфария стояла у высокого окна в главном зале замка, наблюдая за тем, как по дороге к воротам движется победоносная армия. Даже издалека было видно, что воины возвращаются с богатой добычей — обозы тянулись длинной вереницей, а среди орков и ополченцев шли сотни освобождённых людей.

Но её взгляд был прикован к фигуре всадника во главе колонны. Золотистые волосы Гипериона развевались на ветру, алые глаза были видны даже на расстоянии, а его посадка в седле выдавала полную уверенность в себе. Он вернулся победителем, но какой ценой?

— Ваша светлость, — обратился к ней дворецкий Генрих, — прикажете готовить торжественную встречу?

Ольфария медленно обернулась. В её глазах боролись противоречивые чувства — радость от возвращения Гипериона, гордость за победу, но и тяжёлая тень от мыслей о том, что произошло в землях маркграфа.

— Да, — сказала она после паузы. — Готовьте праздник. Большой праздник. Наши воины заслужили торжественную встречу.

— Какого масштаба, ваша светлость?

— Для всего города. Пусть каждый житель графства знает, что наши защитники вернулись с победой. Накройте столы на главной площади, откройте погреба с лучшим вином, зарежьте откормленных быков. Сегодня весь Вальденкград будет праздновать.

Генрих поклонился и поспешил выполнять распоряжения. А Ольфария снова повернулась к окну, продолжая наблюдать за приближающейся армией.

Она знала, что должна радоваться. Угроза графству была устранена, рабство в соседнем регионе отменено, тысячи людей получили свободу. Это была великая победа добра над злом, справедливости над угнетением. Но методы…

Методы Гипериона были безжалостными. Она видела, каким он вернулся после уничтожения армии маркграфа — окровавленным, израненным, но абсолютно спокойным. Для него убийство сотен людей было просто решением тактической задачи. И теперь он сжёг целое маркграфство, уничтожил древний род, стёр с лица земли поколения традиций.

Правильно ли это? Даже если традиции были порочными, а род — жестоким?

— Ольфария! — знакомый голос прервал её размышления.

Она обернулась и увидела Гипериона, который вошёл в зал через боковую дверь. Он был в дорожной одежде, слегка запылённый, но невредимый. Алые глаза светились радостью встречи.

— Ты вернулся, — сказала она, и в её голосе прозвучало облегчение.

— Обещал же, — улыбнулся он, подходя ближе. — Дела закончены. Маркграфство Карстайл больше не существует.

— Я знаю, — кивнула Ольфария. — Вестники прибыли вчера вечером.

Гиперион остановился в нескольких шагах от неё, внимательно изучая её лицо.

— Ты не выглядишь радостной, — заметил он осторожно. — Что-то не так?

Ольфария отвернулась к окну. Внизу во дворе уже кипела подготовка к празднику — слуги носили столы и скамьи, повара готовили угощения, музыканты настраивали инструменты.

— Расскажи мне, что произошло, — попросила она, не оборачиваясь. — Всё. Без утаиваний.

Гиперион молчал несколько секунд, затем подошёл к ней и встал рядом.

— Мы освободили две тысячи триста рабов, — начал он спокойно. — Уничтожили двенадцать поместий работорговцев, захватили три города, конфисковали золота и ценностей на сумму более миллиона дукатов. Всё это богатство распределено между освобождёнными в качестве компенсации.

— А сколько людей погибло?

— Около тысячи, — ответил он без колебаний. — Работорговцы, надсмотрщики, те, кто оказал сопротивление.

— Все враги? Все виновные?

Гиперион задумался:

— Большинство — да. Некоторые просто оказались не в том месте не в то время.

— Дети тоже?

— Семьи самых жестоких работорговцев — да. Они выросли бы такими же, как их родители. Я пресёк зло в корне.

Ольфария закрыла глаза. Она понимала логику его действий, но сердце сжималось от мысли о погибших детях.

— Ты сжёг замок Серого Волка. Древнюю крепость, которая стояла триста лет.

— Символы угнетения должны быть уничтожены, — твёрдо ответил Гиперион. — Иначе всегда найдутся те, кто захочет их восстановить.

— А что, если среди погибших были люди, которых можно было спасти? Исправить?

— Ольфария, — голос Гипериона стал мягче, — я понимаю твои сомнения. Но пойми и ты меня — полумеры не работают. Пока я оставлял кого-то в живых из жалости, зло возрождалось снова и снова. Только полное уничтожение гарантирует, что эти земли никогда больше не станут центром работорговли.

Она наконец обернулась к нему. В её голубых глазах боролись слёзы и решимость.

— Я знаю, что ты прав. Разумом я понимаю необходимость твоих действий.