Жена первого короля орков - Рина Мадьяр

Едва эхо последних слов шамана затихло, к Тарну подбежал запыхавшийся гонец. Я узнала в нём одного из орков, отправленных с Горгом к пилораме.

— Господин! На кузницу напали!

Глава 53

Тарн не колеблется ни секунды. Его ярость, только что сдержанная на суде, вспыхивает с новой, ослепительной силой. Она почти физически исходит от него, жаркая волна.

— К оружию! К пилораме! Нужно защитить наших! — Его рык, низкий и звериный, собирает вокруг него воинов в одно мгновение.

Я едва успеваю схватить его руку, чувствуя, как напряжены его мускулы.

Старая пилорама предстает перед нами островом хаоса посреди сгущающихся сумерек. Пламя пожирает соседние сараи, отбрасывая гигантские, пляшущие тени.

Воздух едкий, наполнен гарью, криками и звоном стали. От этого зрелища у меня перехватывает дыхание.

В алом свете пожара мелькают фигуры в черном, яростно штурмующие будущую кузницу.

У ворот, как неприступная скала, стоит Горг с горсткой орков. Их топоры и щиты сверкают кровавыми бликами, отбивая атаку за атакой. Слышны хриплые крики, лязг стали о сталь, треск пожираемого огнем дерева.

И тут я вижу ее. Лиана Белл! Она бледная как полотно, но стоит у приоткрытой двери кузницы, что-то кричит внутрь, ее лицо искажено не страхом, а яростной решимостью. Мое сердце сжимается в ледяной тисках. Она же в положении! Что она здесь делает?!

— Тарн! Лиана! — кричу я, тыча пальцем в ее фигуру, едва различимую в дыму и отсветах пламени. — Её нужно вытащить! Срочно!

Страх за жизнь дорогого мне человека, за будущее её малыша заставляет внутри всё сжаться, застыть. Я не прощу себя, если с ней что-то случиться. Её не должно быть здесь!

Из окон верхнего этажа летят настоящие стрелы! Видимо, кто-то из воинов успел занять обороняющую позицию.

Ярн и Берт, их силуэты видны в проемах, швыряют вниз что-то тяжелое. Куски шлака, обломки кирпичей.

А на пороге… Гром. Огромный, залитый потом и сажей, он стоит с кузнечной кувалдой, словно сам дух огня, сошедший на защиту своего дома. Каждый его взмах словно громовой удар, отправляющий черную фигуру в нокаут или отбрасывающий, как тряпичную куклу.

— В атаку! — Рев Тарна перекрывает все звуки битвы. Он не просто бросается вперед. Он врывается в самое пекло, как разъяренный бык, сметая нападавших на своем пути.

Каждый взмах его боевым топором обрушивает всю мощь и ярость мужчины на противников.

Воины, пришедшие с нами, с боевыми кличами врезаются во фланг нападавших, ломая их ряды.

Я остаюсь на краю, прижавшись к холодному камню какого-то полуразрушенного забора. Сердце бешено колотится, каждый удар топора Тарна отдается болью в моей груди.

Страх за него разрастается, но постепенно отступает, сменяясь изумлением и гордостью.

Вижу, как Арн, парень обычно такой тихий, с безумием в глазах и трясущимися руками, выливает ведро воды не на пламя, а под ноги группе прорывающихся к задней стене нападавших. Те поскальзываются, падают с криками. Вижу, как Мина и Элис, задыхаясь от дыма, лица в саже, отчаянно колотят мокрыми тряпками по тлеющим углям у самой двери кузницы, не давая огню схватиться за деревянную раму. Они не прячутся! Они дерутся. Каждый за свое место здесь. За свое право на будущее. За наше будущее.

Бой яростный, но, слава духам, недолгий. Вид неистового Тарна, его орков и стойкости защитников кузницы ломает дух нападавших. Черные фигуры начинают метаться, отступать, растворяться в клубах дыма и сгущающейся ночи. Горг делает рывок, чтобы преследовать, но Тарн останавливает его властным жестом и криком:

— Хватит! Тушите огонь! Проверьте своих! Раненых ко мне! Сейчас же!

Я бегу к нему, минуя тлеющие головешки, не обращая внимания на запах гари и крови. Кузница устояла. Каменные стены почернели от копоти, часть крыши над пристройкой обрушилась, окна выбиты. Но горн внутри цел. Главное – люди.

Гром опирается на свою кувалду, его мощная грудь вздымается, он жив! Лиана, поддерживаемая Коулом, вытирает сажу со лба, ее рука дрожит, но глаза ее глаза горят победным огнем, смешанным с облегчением.

Ученики все на ногах! У Берта перевязана рука, у Линны красный ожог на щеке, но они стоят.

Стоят и смотрят на Тарна, на меня. В их глазах нет прежнего страха или неуверенности.

Есть шок, усталость, но и гордость. Уважение к себе и друг к другу. Преданность.

Тарн подходит к Грому. Два титана, два столпа этой ночи. Один в доспехах, забрызганных чужой кровью. Другой в прожженном фартуке, с оружием кузнеца, ставшим оружием защиты.

— Духи земли сегодня ковали не сталь, Гром, — говорит Тарн, его голос хриплый от дыма, но твердый, как скала. Он кладет руку на плечо кузнеца. — Они ковали стойкость. Твою. И твоих учеников. — в его глазах читается глубокое уважение.

Гром, обычно немногословный, фыркает. Широким движением вытирает пот и сажу с лица. Его темные глаза окидывают юных людей, задержавшись на Лиане.

— Щенки держались. Не подвели. Особенно барышня, — он кивает в сторону маркизы, — С характером стальным. Жаль, замужем. Из нее бы кузнец вышел знатный. — В его голосе непривычная теплота.

Лиана слабо улыбается, опираясь на Коула.

— Я предпочитаю руководить процессом, мастер Гром. Но спасибо. — Она осторожно, почти нежно, гладит живот. — Надеюсь, наследник оценит.

— У такой сильной матери обязательно родится сильный воин, — говорит Гром с непоколебимой уверенностью, в которой слышится древняя мудрость орков. — Особенно здесь, на Великой Равнине. Земля дает силу тем, кто ее защищает.

Начинается разбор завалов, помощь раненым, тушение последних очагов огня. Тарн отдает четкие распоряжения, его голос звучит как закон. Его авторитет теперь абсолютен, неоспорим. Он не просто вождь. Он будущий король, которого народ видел в бою и в суде.

Я помогаю, чем могу. Перевязываю царапину Линне, подаю воду. Время летит незаметно. Ночь уже вступила в свои права, когда последние угли погашены, раненые отправлены к лекарям, а защитники кузницы, усталые, но довольные, расходятся под охраной стражников.

Глава 54

Дорога в особняк кажется бесконечной. Мы идем молча, плечом к плечу. Тарн не выпускает мою руку, его пальцы сжимают мои так крепко, будто боясь, что я исчезну. Он пахнет дымом, потом, кровью и железом. Я прижимаюсь к его мощной руке, чувствуя дрожь в своих коленях отзвук пережитого ужаса