Жена первого короля орков - Рина Мадьяр
Остальное я и сама слышу. Узнаю голос Гнарроха.
— Такой мягкий король как ты не сможет управлять орками. Решили поиграть в дружбу с людишками? Они должны быть прислугой! — почти выплёвывает он.
Тарн молчит.
— Ещё и связался с этой эльфийкой. Убьём тебя и никто больше не примет ни твою длинноухую тварь, ни вашего шамана Мааршада.
Барон говорит тише. Из его слов я различаю лишь что-то про выгодное вложение. Значит всё замешано на деньгах. Ну кто бы, впрочем, сомневался.
Страх за Тарна смешивается с ледяной яростью, застилающей мне глаза. Сердце готово вот-вот вырваться из груди.
Кажется, Гнаррох собирается наконец покончить с этим делом. Краем глаза замечаю сверкнувший массивный кинжал, который он достаёт из-за спины.
Уверена, Грог тоже замечает. Но эта мысль приходит после...
Нет!
Я не думаю. Не планирую. Я действую. Прежде чем Горг успевает меня остановить, я отстраняю его руку и резко распахиваю дверь настежь.
Все внутри застывают. Свет ламп режет глаза после полумрака коридора. Я стою в проеме, одна, хрупкая эльфийка перед лицом врагов. Но за моей спиной прячутся тени орков Горга, готовые ворваться. Я чувствую их ярость, как физический жар.
Мой взгляд скользит по комнате и я ужасаюсь вновь.
Тарн на коленях в центре, руки связаны за спиной. Его лицо в синяках, из разбитой губы течет кровь, но глаза! Его янтарные глаза, полные ярости и немого ужаса за меня, встречаются с моими. В них я читаю все: боль, гнев, предупреждение бежать.
Тишина длится долю секунды, но кажется вечностью. Я впиваюсь взглядом в Гнарроха, в его нож, направленный на Тарна. Ярость, холодная и чистая, как горный лед, вытесняет страх.
— Тронь его, — мой голос звучит громко, четко, звеняще в напряженной тишине, — и твой последний вздох будет молитвой духам, которых ты предал.
— Маленькая эльфийка... — голос Гнарроха звучит словно скрежет камней, перетираемых друг о друга. — Пришла спасти своего зверя? Как трогательно. Я как раз собирался начать с него, — Он делает шаг в мою сторону, игнорируя Тарна, который рвет веревки на запястьях в бессильной ярости, пытаясь встать. — Может, начну с тебя?
Глава 51
Все происходит в одно сокрушительное, грохочущее мгновение.
Тарн меняется. Не постепенно. Взрывом. Мускулы под его изорванной рубахой вздуваются, рвут ткань, обнажая рельеф, высеченный из камня яростью. Его шея утолщается, жилы наливаются кровью.
Лицо… Кости будто сдвигаются, делая челюсть массивнее, квадратнее. Из десен с низким, зловещим щелчком выдвигаются клыки. Они огромные, острые, как кинжалы, делая его похожим не на оркского берсерка древних легенд.
Воздух вокруг моего орка содрогается от выпущенной на волю звериной мощи. И сейчас эту мощь спустили с цепи одной лишь фразой.
— Не смей! — слышится рёв Тарна. Оглушающий, могучий.
Веревки, еще секунду сковывавшие его запястья, рвутся с треском сухих веток. Он не встает. Он взрывается с места.
Гнаррох только успевает перевести на него взгляд, его торжествующая усмешка сменяется шоком. Он пытается развернуть кинжал, но слишком поздно. Тарн уже на нем.
Сносит его с ног.
Мощный удар плечом в грудь и Гнаррох летит назад, как тряпичная кукла, с хрустом ломающегося дерева врезаясь в какой-то шкаф.
Кинжал вылетает из его руки, звякая на камнях.
Барон Листелл вскидывает руки в беспомощном жесте, его холодное презрение наконец сменяется паникой.
Но Гнаррох так просто сдаваться не собирается.
— Схватите его! — глухо рычит он, но Тарна не остановить. Сейчас в этой маленькой комнатке он словно разрушительный вихрь сметает всех на своём пути.
Хаос длится секунды. Грохот. Крики. Звон падающего оружия. И всеобъемлющая, сокрушительная ярость Тарна.
Я стою в дверях, ошеломленная, оглушенная.
Вижу, как Горг и двое его воинов набрасываются на оглушенного Гнарроха, грубо скручивая ему руки за спину толстой веревкой.
Барона Листелла, пытающегося шмыгнуть к потайной двери, ловко подсекает один из орков. Барон падает на колени с визгом, больше похожим на писк перепуганной мыши. Его руки тоже мгновенно связаны за спиной. Он бормочет что-то о “варварах” и “последствиях”, но его голос дрожит.
И тогда Тарн поворачивается ко мне.
Его грудь вздымается, пар клубится от него в холодном воздухе комнаты. На лице и руках виднеется кровь. Не его.
Тело все еще напряжено, как стальная пружина, мускулы играют под кожей. Но черты лица смягчаются. Невероятно, но это так.
Огромные клыки все еще видны, но уже не кажутся такими звериными. Скулы, челюсть снова обретают знакомые, сильные, но ближе к человеческим пропорции.
Ярость в его янтарных глазах гаснет, как костер, залитый водой, сменясь дикой, всепоглощающей тревогой и облегчением.
Он делает два шага и уже оказывается передо мной. Его движения больше не несут разрушительной мощи, они быстрые, целенаправленные.
Он ни о чём не спрашивает. Не говорит.
Его огромные, окровавленные, но удивительно нежные руки обхватывают меня.
Одной он мощно прижимает к своей груди, так крепко, что на мгновение перехватывает дыхание. Другой обхватывает мой затылок, его ладонь кажется раскаленной. Он слегка запрокидывает мою голову, его взгляд впивается в мой.
И затем накрывает мои губы поцелуем.
Властный, требовательный, полный невысказанного ужаса и безумного облегчения поцелуй заставляет забыть меня на миг обо всём.
Его губы горячие, давят на мои, заставляя ответить. Это поцелуй воина, вернувшего свое сокровище с поля боя.
В нем кроется вся его ярость, обращенная в защиту, вся его сила, ставшая опорой. И под этой властью, этой мощью прячется бездна трепетности, дрожь едва сдерживаемых эмоций.
Когда он наконец отрывается, его дыхание сбивчиво. Глаза, еще секунду назад полные первобытной ярости, теперь темные, глубокие, читающие каждую черточку моего лица.
— Мира, — его голос хриплый, сорванный. — Как ты здесь оказалась? Зачем? Это же… — Он не договаривает, но я вижу в его взгляде укор. Не мне, а себе. За то, что я оказалась в этой бойне.
Вместо ответа я сжимаю свой маленький на его фоне кулак и бью им по его мощной груди. Слабый удар, как комариный укус для такого великана. Но в нем сейчас вся моя накопившаяся дрожь, страх, ярость, облегчение. Слёзы, которые я сдерживала, прорываются наружу, горячие, солёные, катятся по щекам.
