С тобой сквозь века - Анастасия Аристова

— А я старше, — произнес холодно и спокойно, хотя в душе царила какофония из эмоций, и страх в этом хаосе чувств был слышен сильнее всего.

— Ты? Никогда, пока я жив! Не бывать тебе старейшиной! — в следующее мгновение меня окутало ослепительное, но безболезненное белое сияние.

— Так-то лучше, — презрительно хмыкнул братец. И тут же я ощутил прикосновение ледяного ветра к оголенному телу. Своей магией Стар испепелил всю мою одежду.

Я стоял, прижатый к дереву, униженный и беззащитный, а смех Стара резал слух, словно осколки стекла. Он торжествовал, наслаждаясь моей беспомощностью. Ярость, клокотавшая внутри, требовала выхода, но я знал, что сейчас это будет равносильно самоубийству. Ощущение собственного бессилия давило на грудь, заставляя сердце бешено колотиться. Сглотнув ком обиды, я постарался выпрямиться, демонстрируя хоть какое-то подобие достоинства. Холод пронизывал до костей, но я не позволил себе дрожать. Пусть Стар видит, что сломить меня не так-то просто.

— Зачем тебе это, Стар? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно. — Разве недостаточно того, что ты сильнее? Разве тебе нужна еще и моя смерть, чтобы доказать свое превосходство?

Его усмешка стала еще более зловещей. — Мне нужно все, — прошипел он, приближаясь ко мне. — Все, что принадлежит тебе, и все, чем ты можешь стать. Ты – моя тень, мой вечный соперник. Я уничтожу тебя, и никто в Грамме и не вспомнит о тебе, сотру, чтобы больше никогда не видеть в твоих глазах этого… презрения.

— Идемте, - процедил он, отступая и бросая на меня взгляд, полный злорадства.

Несколько секунд я стоял, пытаясь осознать произошедшее. Как он посмел? Отец не раз повторял, что арена — единственное место для кулаков и магии. Но это… это не драка. Это унижение. Он знает, что мне даже рассказать об этом будет стыдно.

Интенсивно растерев себя руками, двинулся в сторону дома. Каждый шаг давался с трудом, словно я тащил на себе груз стыда и обиды. В голове пульсировала лишь одна мысль: как проскользнуть незамеченным? В конюшне есть пальто конюха, он оставляет его там прозапас, вспомнил я. До неё идти было недалеко, она располагалась на окраине фольварка. Я ускорил шаг, переходя на бег. Ворвавшись внутрь, я замер, прислушиваясь. Тишина. Мне повезло, здесь никого не было. Но, пройдя вглубь помещения пальто я не обнаружил, на его месте оказался маленький светящийся огонёк - привет от брата. И здесь он опередил меня. В горле застрял ком обиды, но, сжав кулаки, я отчаянно пытался унять дрожь, подавить рвущиеся наружу слезы. Мальчики не плачут. В отчаянии я окинул взглядом конюшню. Тюки сена, конская утварь, мешки… Да, единственное чем я мог сейчас прикрыться, — это мешком. Найти нож в конюшне не составило проблем. Сделав надрезы для рук и головы и смирившись с тем, как я выгляжу, пошёл домой.

Унылый ветер, казалось, пронизывал даже эту грубую защиту. Каждый шаг давался с трудом, заледеневшие пальцы отказывались чувствовать. Деревья вокруг, окутанные сумраком, напоминали призраков, безмолвных свидетелей моего позора. Чем ближе я подходил к дому, тем сильнее билось сердце. Я знал, что меня ждет. Гнев отца, разочарование матери, насмешки братьев – все это давило на плечи тяжелым грузом. Но самым страшным было собственное ощущение беспомощности. Я хотел быть сильным, достойным наследником, но вместо этого раз за разом совершал ошибки.

Собравшись с духом, я толкнул дверь и вошел. В кухне воцарилась тишина. Все взгляды были устремлены на меня. В глазах отца я увидел не гнев, а лишь усталость. Мать, прикрыв рот рукой, тихо ахнула.

– Сын, – окликнул меня отец, но я лишь прибавил шагу.

Проносясь по лестнице, ворвался в свою комнату. Я хотел лишь одного: нырнуть в постель, согреться и забыться сном, но, распахнув одеяло, замер. Вся она была покрыта коркой льда.

-Братья, - выдохнул я. Магией они заморозили её. Ярость заклокотала в моей душе. Да, сколько же можно? Я же живой! Мне было обидно за себя и за то, что я слабый. Я никогда не смогу дать им отпор, они всегда будут насмехаться надо мной.

Пока шел, ярость постепенно уступила место отчаянию. Как я мог допустить такое? Почему не могу защититься? Отец, наверное, разочарован. Он всегда говорил, что настоящий воин должен уметь постоять за себя.

Звериный рык сорвался с губ. Ослеплённый яростью, я рванулся к полкам с одеждой. Одеваясь, понял, что не хочу оставаться здесь. Выбежав из комнаты, ринулся на улицу. Бежал, не разбирая дороги, пока ноги сами не привели меня к подножию храма богини Луноликой.

*Фольварк - несколько поселений в управлении одного хозяина варка.

Глава 2. Дар богини

Одриан

Храм возвышался над фольварком, словно безмолвный страж, его белые колонны мерцали в свете луны. Я поднялся по ступеням. Двери храма были открыты, и я, не раздумывая, вошел. Внутри царил полумрак, в воздухе витал тонкий аромат ладана, успокаивающий и умиротворяющий. Но это все не помогало, в моей душе клокотала обида. Я прошел к центру храма, где возвышалась огромная статуя Луноликой богини. Ее лицо было исполнено неземной красоты и мудрости, а глаза, казалось, смотрели прямо в душу.

– Луноликая! Великая Богиня, дарующая жизнь! Почему я не такой, как они? В чем смысл моей жизни? Для чего я пришел в этот мир? Каково мое предназначение? – раздалась череда моих вопросов эхом в тишине храма.

Я жалобно всхлипнул и медленно опустился на холодный пол. Моя голова печально повисла, по щекам покатились крупные капли. Я сидел, обессиленный от своего горя, и даже звук падающих на камни слез не волновал меня. Наконец я поднял свою поникшую голову и посмотрел на полную луну. Её хорошо было видно в узких окнах, расположенных под потолком. Голубоватые лучи серебристой дорожкой проходили через них, падая возле моих ног.

“Все они считают, что я буду бесполезен в этом мире, – думал я. – Все! Даже отец! А я не виноват, что во мне нет магии!”

– Так не честно! – в отчаянии выкрикнул я и со всей силы ударил кулаком о каменный пол.

Сквозь плотно сжатые зубы вырвалось шипение от боли, следом рык и снова восклицание:

– Не честно! – голос, отразившись от стен, разнесся по всему залу.

–