Моя по праву зверя - Алисия Небесная

Кто-то тихо кашляет. Рейчел хмыкает снова, но не вмешивается.

— Уважение к традиции — не прогиб, — говорит второй мужчина. — Это часть выживания.

— Возможно, — говорю я. — Но уважение — это не то, что можно просто потребовать. Его нужно заслужить. С обеих сторон.

Повисла тишина.

Рейчел чуть улыбается, скрестив пальцы на коленях. Смотрит на меня, как будто ждёт, когда я оступлюсь.

— Надеюсь, ты покажешь нам, как это делается, — произносит она. Голос мягкий, но в каждом слове — укол.

Я не отвожу взгляда.

— Я пришла не за тем, чтобы что-то доказывать, — говорю, чувствуя, как внутри сжимается всё. — Я лишь вернула прах мамы домой. На её землю. Это всё.

— Семейный долг? — насмешливо уточняет Рейчел. — Интересно, почему он вспомнился только сейчас.

Я уже открываю рот, но опережает отец.

— Хватит, — говорит спокойно, но твёрдо. Голос не громкий — но зал сразу затихает.

— Белла сделала то, что считала правильным. Её мать ушла из стаи осознанно. Вернуться сюда — её решение. И это достойно, даже если кому-то здесь не нравится, как она говорит.

Я смотрю на него. Внутри всё дрожит — от неожиданной, почти осязаемой поддержки.

— Спасибо, — выдыхаю одними губами.

— Ты давно не была с нами, — вмешивается Артур, глядя уже мягче. — Тебе многое предстоит вспомнить… или переосмыслить. Но ты всё ещё часть стаи. Это главное.

Рейчел молчит, только проводит ногтем по краю подлокотника.

Её молчание — не сдача. Это пауза перед следующим ходом.

И я чувствую — следующая встреча с ней будет жёстче.

Но сейчас я не одна.

И этого достаточно, чтобы выпрямить спину.

Глава 16

Как только дверь за ней закрывается, я разворачиваюсь и иду к бару.

Кто-то решился подмешать моей паре лунный корень с валерьяной, возомнив себя богом, но тем самым подписал себе приговор.

Всё внутри клокочет.

Волк ходит по кругу, когтями скребёт рёбра изнутри. Он знает: Белла могла не вернуться. Если чужой волк поставит метку — её тело сломают, запах чужого станет якорем. А для истинной пары это — разрыв, боль и ярость, после которых выжить не дано никому.

Бар встречает тишиной. Музыка выключена, свет давит.

Запахи держатся в воздухе — алкоголь, пот, перегар феромонов. Всё липкое, грязное, чужое. Брендон сидит в углу, в телефоне — отчёты и переписка, пальцы быстро скользят по экрану.

Он всегда такой: вместо стакана — работа, вместо праздности — контроль, правая рука, что держит всё, пока я срываюсь. Поднимает глаза, встречает мой взгляд — и в них не только усталость, но и внимательность друга, который слишком много видел.

Он не задаёт лишних вопросов: по выражению моего лица уже ясно, что всё плохо, и волк внутри рвётся наружу.

— Райан… — осторожно поднимается. — Я думал, ты у Беллы. Всё нормально?

— Почти, — слова тяжелые, голос низкий, будто с хрипом. Я шагаю ближе, волк давит изнутри. — Нашёл что-нибудь?

— Она пришла с подругами, — говорит он, будто заранее оправдывается. — Попросила мохито. Бармен налил. Всё по стандарту.

— Что-то не так, — произносит он тихо. — В её крови обнаружили лунный корень.

Брендон напрягается. Сводит челюсть, но молчит. Понимает: речь уже не о том, кого искать, а о том, кого сломить.

— Я проверю снова, — выдавливает он. — Камеры, смену, список…

— Сменим метод, — шаг ближе, голос низкий, почти шёпот. Но он слышит. Он всегда слышит.

— Поднимешь всех, кто работал вечером. Барменов. Официанток. Охрану. Всех, кто мог дотронуться до её бокала.

Я не мигаю. Не отступаю. Взглядом давлю сильнее, чем словами.

— Мы найдём того, кто сунул моей паре то, что едва не убило её, — бросаю холодно.

Брендон кивает и уходит, а через двадцать минут передо мной уже стоит вся смена: официантки с опущенными глазами, бармен переминается, охранник держится, но видно — ему тоже не по себе.

Воздух в баре стал вязким и тяжёлым, и каждый понимает: сейчас кто-то из них сдастся.

Я провожу по ним взглядом. Медленно. Молча.

И в этой тишине они уже знают: кто-то из них домой не вернётся.

— Начинайте, — говорю, не повышая голоса.

Бармен — первый.

— Она пришла с подругами. Сели ближе к стойке. Заказали по коктейлю… вроде всё было как обычно, — бормочет он, избегая взгляда.

— Без вроде, Мэтт, — отзываюсь резко. — Ты наливал. Ты видел.

— Да, — сглатывает. — Она попросила мохито. Я налил. Но… я на секунду отвернулся. Подошёл мужчина. Не из наших, точно. Лицо незнакомое.

— Что делал? — резко спрашиваю.

— Прислонился к стойке. Сказал что-то… Я не расслышал. Потом Белла подошла, взяла бокал — и ушла обратно к подругам.

— Ты не спросил, кто он?

— Я думал, он с кем-то из девушек. Официантка Кира говорила, что его видела.

Перевожу взгляд на девушку. Та вздрагивает, сжимает пальцы за спиной.

— Он у стойки стоял, — говорит негромко. — Уверенный такой, самодовольный. Ни с кем из нас не говорил. Только смотрел. На Беллу.

— Волк? — уточняю.

Охранник отвечает вместо неё:

— Да. Запах… чужой. Стаей не пахло. Но не одиночка. Похож на… альфу.

Молчу. В голове уже встаёт картинка.

Высокий, тёмные волосы, глаза — холодные. Улыбка, которую хочется выбить кулаком.

— Я знаю, кто это, — произношу медленно. — Дрейк. Альфа южной стаи.

Повисает тишина. Никто не двигается.

— Можете идти, — бросаю, не глядя.

Все молча расходятся. Я остаюсь.

И знаю: если Дрейк тронул мою пару — этот вопрос я решу лично.

— Может, не сейчас, брат? — Брендон говорит тихо, но улавливаю в голосе то, чего в нём не было раньше. Сомнение. Осторожность.

Он стоит чуть в стороне, но не уходит. Не убегает. Просто… держит дистанцию. Правильно делает.

Поворачиваюсь к нему. Медленно. В груди всё гудит, но лицо спокойно.

— Нет, Брендон, не в следующий раз. И не завтра, — говорю глухо. — Я хочу понять, кто пустил его на нашу территорию. С разрешения ли, по глупости, или потому что кто-то думает, будто я расслабился.

Молчание.

— И главное, — добавляю тише, но с нажимом, — почему этот ублюдок вдруг так заинтересовался именно моей парой.

Он