Не судьба - Екатерина Насута
- В скафандре? Это такой защитный костюм. Но находиться в нём не слишком приятно, - пояснила Ольга.
- Именно.
- И что, никого-никого подходящего?
- Никого. Моя бабушка перебрала всех, кто хоть как-то годился на роль невесты. Включая госпожу Шеррин, трижды вдову и мать семерых детей.
Ольга посмотрела с удивлением.
- Но та сказала, что ей семерых детей более чем достаточно и восьмой, даже почти взрослый уже, определённо будет лишним. Зря смеёшься. Мне тогда было шестнадцать. И я очень благодарен этой мудрой женщине.
Смех у неё красивый.
И сама она… завораживала.
Бабушка права. Нужно заключать договор. А лучше сразу клятвами обменяться, но как-то вот сделать это… чтобы без принуждения?
- Вообще у нашего рода сложилась определённая репутация. Да и я сам по себе… такой вот…
- Какой?
Раймонд пожал плечами. Вот как объяснить очевидное.
- Не особо общительный.
- По тебе и не скажешь.
- Я, когда учился, надеялся хоть друзей найти, что ли… некроманты ведь не так опасаются… не должны.
- Не вышло?
- Оказалось, что общаться с живыми сложно.
- С мёртвыми проще?
- Во многом да…
И улыбка пропала. Вот что Раймонд такого сказал?
- Извини, - произнесла Ольга.
- За что? На самом деле отец и мать любили друг друга. Сильно. Так сильно, что мне в их любви места не оставалось. А ещё любили работу… я помню, что они появлялись время от времени. Привозили подарки. Обнимали. Целовали. И снова исчезали. А я оставался.
- С бабушкой?
- И Лансом.
- А это кто?
- Дворецкий. В том числе и дворецкий. У Ланса много обязанностей. И он очень… разумное умертвие. Пожалуй, если бы при жизни в нём была хоть капля силы, из него получился бы лич. Но в целом и умертвие вышло неплохим. Очень заботливым. И дотошным. А манку за столько поколений научился варить идеально! Хотя я её всё равно ненавижу.
Ольга снова рассмеялась:
- Не знаю, что более бредово. Твой рассказ или то, что я в него верю… прости… но здесь это кажется… таким странным… магия, некромантия… демоны. Демоны…
Она задумалась и всё-таки спросила.
- Ты ведь не шутил? Про маму?
- Нет.
- И я тогда…
- Тоже отчасти демон. На одну восьмую.
- То есть, со временем и у меня характер станет, как… у мамы?
- Вряд ли. Тебе ведь не пятнадцать и даже не двадцать…
- Ну да. Мне тридцать и больше.
Кажется, Раймонд снова сказал что-то не то. Очень не то.
- Я все равно старше…
Олух.
Нет, бабушка права, что не хватает у него тонкости понимания.
- У мужчин всё иначе…
- Я об ином сказать хотел. Та сила, что влияет на твою матушку, проявляется по мере взросления… а ты уже…
- Достаточно взрослая?
- Именно. К тому же… думаю… у тебя есть своего рода… противовес. Твоя тётушка Нина, она…
- Тоже демон?
- Нет. Хранитель рода.
А Ольга ничуть не удивилась, только кивнула каким-то собственным мыслям и сказала:
- Всё чудесатей и чудесатей…
- И полагаю, что не рода твоей матушки…
- Она папина тётя… хотя… - Ольга задумалась. И задумавшаяся, была удивительно красива. Раймонд впервые, пожалуй, искренне пожалел, что с живописью у него тоже не сложилось.
Вот такой её бы написать.
И эту прядку волос, выбившуюся из простой причёски. И шею длинную. Взгляд затуманенный… лёгкий флёр темной силы, что заметен лишь ему.
- Знаешь… а ведь она действительно… она же не меняется! – произнесла Ольга, отрешаясь от задумчивости. – Она… она такая, какой была, сколько я себя помню. Это же не нормально, не стареть?
- Для людей – да.
- А хранители – это не люди?
- Сущности.
- Сущности… кот – демон, мама – демон, тетушка – сущность… - Ольга потёрла кончик носа и смутилась. – Извини… с детства вот… чешется… порой так, что сдержаться не выходит.
Она дёрнула носом и руки за спину убрала.
- Это твоя… тетушка пытается понять, что здесь происходит. Сил у неё немного осталось.
Ещё лет пару и эти крохи развеются.
- Расскажи о ней, - попросил Раймонд.
Рассказать?
Ольга задумалась. А что рассказывать-то? И странно, что вот вроде она рядом с человеком всю жизнь прожила, а рассказать по сути и нечего. Ну не о носках же шерстяных, которые тетушка Нина вязала. Причём шерсть была жёсткой-жёсткой – Ольга как-то потрогала клубок – а носки выходили мякусенькие.
И тёплые.
И ещё, если в сапоги надеть, то даже, когда сапоги промокали, ноги в носках удивительным образом оставались сухими и тёплыми. Ольга ещё смеялась, мол, магия какая-то.
Выходит, что и вправду магия.
Или о сырниках?
Обычных вот сырниках. Когда утро и солнце пробирается в комнату, а вставать не хочется совершенно. И Ольга натягивает на голову подушку, жмурится, прячется… бесполезно. Вместе с солнцем в комнату пробирается запах: сладкий, манящий. И тётушка зовёт:
- Оля, иди чай пить.
Чай у неё тоже волшебный. Старый фарфоровый заварник, в который тетя Нина сыпала заварку, а потом добавляла какие-то травы, вроде цветы липы или вот сушеные апельсиновые корочки.
Горошинку розового перца.
Ещё что-то… и чай получался таким, который невозможно было повторить.
Как рассказать об этом? О платье, сшитом на выпускной… тогда Ольга все магазины обошла, но то, что было, на ней не сидело или так, что и из примерочной выглянуть было страшно. А тетушка сказала, мол, ничего страшного…
Или про машинку её? Ту, что до сих пор в комнате тётиной стоит. Древнюю. На ножном приводе. Ольга давно уже купила современную, чтоб и ширину строчки выбрать, и шаг, и швов две дюжины, но тётушка всё равно больше старую любит. Да и сама Ольга именно на старой шить училась.
Как рассказать обо всём?
Не получится.
- Лучше… ты расскажи, - попросила она, озираясь. – И убери это… пожалуйста. Прятаться мне не от кого…
У тетушки вытянутое лицо. И глаза круглые совиные. И теперь Ольга видит, что не бывает у обычных людей таких круглых глаз. Лба выпуклого. И волос соломенных, в которых ни ниточки седины…
- Я… я просто… - кажется, тетушка испугалась.
Руки у неё с длинными ладонями и
