Демонская кровь Маргариты - Ольга Александровна Ильина

— Отвези меня домой, пожалуйста, — попросила я, когда перестала заикаться.

— Надо же, там ты была храброй, сильной, а здесь…

— Расклеилась.

— Испугалась?

— Не ожидала просто. Эти… испортили мне весь праздник.

— Поверь, больше не испортят. Никто больше не испортит, — пообещал Джулиан, прижимая меня к себе, и я ему тоже поверила. Тем более когда он не говорит, а рычит, и стоит посреди ночного города в демонской ипостаси просто потому, что мне так лучше — не страшно, спокойно и вообще…

— А куда Лиля с Дамиром запропастились? — вспомнила я о подруге.

— Я с ним об этом еще поговорю, — заскрежетал зубами от недовольства мой любимый демон. Да так внушительно, в демонской-то ипостаси, что народ на улице поспешил удалиться, и как можно дальше.

— Не надо, — махнула рукой я и снова заулыбалась, — зато был повод встретиться.

— И свести на нет все лечение.

— Да, здесь ты прав. Но зато… есть повод доказать.

— Что?

— Что он таки был, этот четвертый раз.

Джулиан, или точнее демон, несколько секунд взирал на меня каким-то странным полуосуждающим-полуобожающим взглядом, а затем рассмеялся, обнял, сжал крепко-крепко и вызвал это их летательное такси. И уже там я спросила:

— А этот демон седой, он кто?

— Седой? Это ты о Бореасе? Он — глава Братства демонов, Мастер, охраняет дверь в Нижний мир.

— А ты там бывал? В Нижнем мире?

— Однажды, с отцом.

— Страшно было?

— Очень. Это не то место, куда стоит приводить подростков, даже если они очень сильно провинились, но очень эффективно. Мозги знатно прочищает.

— Тебя за провинность туда водили?

— За то, что тоже верил, что, открыв дверь, стану непобедимым.

— Ты и так непобедим.

— Это не так. У меня есть одна слабость, расстаться с которой я не смогу никогда.

— И не надо, — сонно ответила я и поудобней устроилась в его могучих, демонских объятиях.

ГЛАВА 39 Изгнание

Навь — та еще тварь, она опасна, разрушает человека изнутри, не кормится им, но подпитывается злом, им совершаемым.

С помощью Лазаря Лукича я поняла одно: недостаточно просто уничтожить тварь, сидящую в объекте, это-то как раз самое простое, а сложно другое — рана, оставленная тварью. Чем она могущественнее, тем тяжелее рана. А если это навь, то здесь и ауру, и душу, и организм лечить надо, и все быстро, за минуты, пока жизнь человеческая не утекла сквозь пальцы.

Но на то мы и триада, чтобы попробовать все это провернуть. С бесом получилось ведь — не сразу, путем больших усилий, но получилось, и мы надеялись, что с навью будет не сложнее: я уничтожаю, Лиля лечит организм и ауру, Роза — душу.

Но на этапе подготовки возникли две насущных проблемы: первая — как отсечь Джулиана, чтобы он в случае чего не примчался, и нам все дело не испортил, и второе — как заманить к нам навь?

На общежилищном совете было решено, что операцию будем проводить дома, так сказать, в родных стенах. Фень и Кузя руководят, Пиус с дядей Михеем на подстраховке.

Первый вопрос с Джулианом неожиданно решился, и даже без меня. У него возникли какие-то неотложные дела в Праге, и он уехал в командировку на два дня. И даже мне не сказал, через Лилю узнала. Я решила отомстить изгнанием нави, в тайне надеясь, что месть моя не станет преждевременным награждением моего демона званием вдовца еще до свадьбы.

Короче, дело повернулось в нашу сторону, и мы ускорились, а для решения второй проблемы подключили Марину. Мне, как единственной с ней знакомой, предстояло под любым предлогом заманить ее в дом, и такой предлог тоже нашелся, и очень даже важный, на который Марина должна была клюнуть. Так что я подкараулила ее в пятницу вечером, когда та из магазина возвращалась и завела разговор:

— Марина, здравствуйте.

— И тебе не хворать, — выдала подвыпившая мадам.

— У меня дело к вам, важное.

— Дело, говоришь?

— Да, о Леше. Он ведь приезжает скоро.

— И че?

— Вот и хочу поговорить о вас с ним.

— А че о нас говорить-то? Было дело и прошло. Помидоры, как говорится, завяли.

— Вот об этом я и хочу поговорить.

— О помидорах что ли? — хрюкнула старая знакомая.

— О любви, — начала злиться я. — У меня коньячок есть, грузинский. Пойдемте, а?

— Коньячок? — с сомнением протянула она.

— Да. Мы с подругами девичник решили организовать, за жизнь поговорить, о мужчинах посплетничать, и были бы рады, если бы вы к нам присоединились.

— С чего это мне такая честь? — проявила неожиданную подозрительность мадам.

— Так говорю же, заодно о Леше поговорим. За бутылочкой как-то легче проблемы решаются.

— А у меня с тобой проблем нет.

О, боже, какая же нудная тетка эта Марина. Вот когда не надо, она пристает так, что не знаешь, как отвязаться, а когда нужна позарез — в позу встает.

— Ну, нет, так нет, — решила прибегнуть к иной тактике я. Упрашивать бесполезно, может, на безразличие клюнет?

— Ладно, зайду, — бросила мне вслед Марина, а я радостно засияла и побежала домой, готовиться.

* * *

Марина явилась в десять, странно приодетая, даже причесанная. Мы для конспирации накрыли стол, приготовили закуску, коньячком затарились и приступили к реализации плана. Марина девчонкам обрадовалась, расслабилась, а под коньячок о жизни своей нелегкой поведала.

А жизнь, и правда, ее не баловала. Отец пил, бил, ее и мать, а она — как сор-трава росла, никому не нужная, никем не любимая. Мать была затюканная, много работала, да и муж вконец ее добил. Когда девчонке семнадцать было, бедная женщина умерла от язвы желудка. Отец стал пить еще больше, а дочь уходить из дома. Тут-то на ее жизненном пути и появился Леша, приютил, обогрел, поманил личным счастьем, да и просто классным парнем был. И все хорошо было, но матери Лешиной Марина категорически не нравилась, ей нравилась Ритка-скрипачка, я то бишь. Вот из-за такой ерунды Маринка Лешу и послала. А когда поняла, что беременна, Леша ей уже не верил, думал, от другого нагуляла. Денег на аборт дал и дверь закрыл.

Маринка поплакала, поплакала, да пошла в поликлинику, аборт делать. А ей сказали: «сделаешь — детей больше не будет», она и отказалась. Полгода