Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская

Но в этот раз очередным идиотом оказался сынок городского головы, и делу дали ход, хотя все, от начальника охранки до последнего подметальщика, понимали — безнадега.

— Извини, Лин, рад бы помочь, но не могу, — Каюм, даром что кродах и начальник управления, мялся и отводил глаза, поручая это дело, как и было велено свыше, лучшему своему агенту. — Одно обещаю, если будет выговор или еще какие санкции, потом по-тихому аннулирую. Ты же знаешь нашего Пузана, туды его в душу. Нарой хоть что-нибудь, прошу. Хоть какой след.

На санкции Лин плевала с вершины Красного Утеса — к карьерному росту не стремилась, нынешнее место старшего агента вполне ее устраивало: все, что выше, исключало работу «в поле», заменяя по-настоящему важное и нужное тоскливым перебиранием бумажек и бесконечными отчетами и совещаниями. На Пузана и его идиота-сынулю было плевать тоже, но, с другой стороны, в Трущобах давно требовалось кое-кого прижать. Поэтому Лин взялась за дело всерьез. След там был — вполне ясный след молодого дурного кродаха, который пока еще верит, что именно он — самый крутой не то что в столице, но и во всем мире, и не задумывается над последствиями своих выкрутасов. Помеченная против воли анха, злая, готовая мстить и вполне способная на месть, потому как анха из Трущоб — это вам не фиалка оранжерейная. Парочка клиб, которых походя обозвали недоделками, а после, по странной логике идиотов, позвали потрахаться. Кродах с разбитыми костяшками на руке, щеголяющий золотыми часами с вензелем на крышке. Ясный, прямой след, который и завел старшего агента Линтариену в полную задницу.

Задница называлась Кипящими камнями. Два года назад в верхнем городе проводилось грандиозное строительство. Все газеты тогда захлебывались восторгом: новый район, на самой вершине Утеса. Подвесные дороги, особняки для элиты, воздушные гавани — уверенный рывок в будущее. Лучшие инженеры, гидростроители, бурильщики и шахтеры были переброшены на колоссальный по размаху проект. И район отстроили в кратчайшие сроки, только вот последствия никого не волновали.

В Нижнем городе рухнул от вибрации и толчков портовый кран, смяв в хлам половину складских ангаров — хвала небу, обошлось без жертв, а на чужие убытки плевать было не только Лин, но и городским властям. В Подземном остались без крова толпы простолюдинов — их хлипкие хибары просто рассыпались. Участившиеся землетрясения, три прорвавшиеся газовые скважины, заваленные пещеры. И Кипящие камни — глубокая трещина в породе под водопадом.

Политики утверждали, что все в плюсе. Городской голова лично распинался перед прессой: дополнительный источник воды для бедных кварталов, можно сказать, дар небес! И вроде бы правильно говорил — воду в Подземный теперь не нужно было возить из Нижнего города. Только вот жители Трущоб использовали природный дар еще и в своих целях: в трещину оказалось очень удобно скидывать отходы, гораздо выгоднее, чем платить за вывоз мусора. А еще в ней отлично получалось прятать трупы. След сынули Пузана вел именно туда, в пещеру под водопадом, провонявшую помойкой и мертвечиной.

Лин видела в этом некую высшую справедливость, но Пузану и особенно Каюму нужно было предъявить нечто посущественней, чем доклад о следе и рассуждения о справедливости. Пришлось вбивать в гранит страховочные крюки, крепить веревку и лезть вниз, туда, где вполне мог зацепиться за камни раздетый и обобранный труп.

Легкие беговые туфли скользили по мокрым камням, веревка впивалась в ладони даже сквозь перчатки. Шум водопада, вроде бы и не слишком громкий, глушил остальные звуки. Неудивительно, что Лин узнала о слежке лишь в тот момент, когда наверху перерезали веревку.

Она пролетела сквозь тонкую, казавшуюся сверху стеклянной завесу воды, уверенная, что живет последние мгновения. Подумала даже о том, что мерзко будет лежать и гнить рядом с идиотом-кродахом, сынулей говнюка-Пузана. Но за водой в лицо ударил свет. Лин на инстинкте сгруппировалась, подошвы врезались в неровную брусчатку, и она поднялась на ноги на незнакомой улице, совершенно точно не в Утесе, потому что, хотя халупы вокруг и заслуживали звания трущоб, над головой сияло чистой синевой небо.

Не успела осмотреться толком, как навстречу вышла компания агрессивных кродахов. Не зная, где оказалась и что происходит, Лин предпочла уклониться от драки, и отчаянный забег по крышам привел ее во дворец.

Все это она и рассказала в деталях, глядя в черные, как бездна, глаза здешнего правителя и гадая, отчего тот мгновенно поверил в иной мир.

Правитель ей нравился. Иррационально. Вопреки острому чувству опасности. Он действительно был правителем, это ощущалось в каждом слове, жесте, взгляде. Статус показывала не одежда, пусть и невероятно роскошная — шелковые белые шаровары, тонкая рубаха, нечто длинное и широкое поверх, без рукавов и застежек, зато густо покрытое вышивкой — белой по белому, с серебром и жемчугом. Всю эту сияющую и сверкающую белизну разбавлял лишь алый широкий пояс, из-под которого торчала рукоять кинжала — с рубином в навершии, но оплетенная удобной для хвата кожей.

Да ладно, их Пузан еще и не так мог вырядиться, особенно если на горизонте появлялась пресса! Но разве можно сравнить кродаха заевшегося, привыкшего ездить и сидеть, позировать и разглагольствовать на публику — с мужчиной, который мгновенно принял решение и отдал разумный приказ при минимуме непроверенных данных? Достойный командир, достойный правитель. Возможно, жесткий, но мягкий кродах — жалкое зрелище.

— Сколько было пропавших, тех, о ком ты знаешь?

— За последний год около полусотни. — Лин восстановила в памяти цифры отчетов. — Три кродаха, четырнадцать клиб, тридцать две анхи.

Она не стала уточнять, что наверняка не все из пропавших окончили свой путь в Кипящих камнях, что в Трущобах хватает и других опасных мест. Это понятно, к тому же исходить всегда нужно из худшего варианта.

— Значит, даже если половина из них сдохла в других местах, здесь ты не первая. — Это не было вопросом, но Лин кивнула, соглашаясь с выводами.

— Владыка. — Из увитой розами ажурной арки появился клиба. Выглядел он странно. Аккуратно уложенные каштановые волосы и спокойные черты лица создавали ощущение уверенной деловитости, разве что полные чувственные губы выбивались из образа. Но одежда! Шелковый, явно дорогой наряд был одновременно продуманным и невообразимым. Такого абсурдного сочетания цветов Лин еще в жизни не видела. Зеленый, желтый, ярко-алый, фиолетовый, розовый, синий. Но во всем этом великолепии он не выглядел смешно. Возможно, потому что совсем не походил на глупца. Светло-карие глаза смотрели