Развод. Мы (не) простим - Джулиан Хитч
— Как ты? — спрашивает Толя, отпивая чай.
Его взгляд внимательный и сочувствующий. Мне становится стыдно за желание его выгнать. В декрете у меня осталось не так много друзей, готовых бросить всё и прийти, чтобы поддержать. Надо ценить заботу Толи.
— Устала, — тем не менее отвечаю предельно честно.
Потому что знаю — он поймёт.
— Инга, я вижу, как ты изматываешься. И вижу, что твой бывший решил появиться, когда самое сложное осталось позади. Это несправедливо. — Толя накрывает мою руку ладонью. Тёплой, но чужой. — Ты просто скажи, и я его выставлю. Навсегда. Чтобы и смотреть в эту сторону боялся. Я всегда рядом. Понимаешь? Всегда.
Его слова полны грубой уверенности. Он видит всё в черно-белом свете: враг — значит, надо уничтожить. В его мире нет места полутонам, сложным чувствам, маминым историям об ошибках и прощении. От этой простоты становится тошно.
— Спасибо, Толя. — Аккуратно высвобождаю руку. — Но… не надо. Я сама разберусь.
Смотрит на меня с недоумением и обидой, но через минуту, к моему несказанному облегчению, поднимается со стула.
— Ладно. Я на тебя не давлю. Пирог доешь, силы береги. Если что — я за забором.
Дверь за ним закрывается, и я наконец могу выдохнуть, прислонившись лбом к прохладной поверхности. Одиночество никогда ещё не было таким желанным.
Проходит ещё два дня, затянутых серой марлевой пеленой раздумий. Я ловлю себя на том, что смотрю на Диану и ищу в ней черты Вани. Не те, что злили, а те, что когда-то заставляли улыбаться: его упрямый подбородок, форму ушей, разрез глаз.
Телефон оживает вечером второго дня сообщением от Вани.
Как она? Не капризничает?
Просто. Без надрыва.
Инга, я знаю, что не заслужил права спрашивать. Но я скучаю по ней. По вам обеим. Прости. Можно я хоть на минутку зайду? Или скинь с ней видео, если не хочешь меня видеть.
Подумав, отправляю видео.
Толя за эти дни заходит ещё пару раз. Приносит то суп, которого получилось слишком много для него одного, то просто заглядывает узнать, как дела. Его забота, ещё недавно такая спасительная, теперь начинает давить.
А я всё думаю о словах матери: лёжа ночью без сна, кормя Диану, убирая разбросанные игрушки. О её дрожащем голосе и старых ранах. О том, что за идеальной картинкой родительского брака скрывались своя боль, предательство и прощение. Мама, такая гордая и принципиальная, нашла в себе силы не сломаться, а понять. И построить всё заново. Может, и я смогу?
Смотрю на спящую дочь, понимая, что мой чёрно-белый мир, такой удобный и простой, трещит по швам. В него вламываются сложные неуютные краски. И я до ужаса боюсь взглянуть на них поближе. Но разве у меня есть выбор?
Я не знаю, готова ли я хотя бы попробовать простить Ваню, но нам точно нужно поговорить.
Открыто и откровенно.
Глава 12
Диану я могу оставить только с родителями. Но говорить с мамой не хочу. Если совру, что у меня какие-то дела, завалит вопросами. Признаюсь, что хочу встретиться с Ваней — придётся выслушать кучу советов. Потому набираю папе.
— Привет. — Голос слегка дрожит, потому что не могу не вспоминать рассказанную мамой историю их временного расставания. Но я не буду говорить о прошлом. Копаться в грязном белье родителей — не моя история. Это их жизнь, их выбор. — Вы не могли бы сегодня приехать и остаться с Дианой? Мне нужно… отлучиться. И я наверное поздно вернусь.
Папа не станет расспрашивать, куда я собралась и зачем. Не будет осуждать. Пусть я его не вижу, но уверена, что, отвечая мне «Да», он кивает, как и всегда, когда я порой о чём-то его прошу.
Заручившись поддержкой отца, наконец звоню Ване. Отвечает он молниеносно, как будто только и делал, что ждал моего звонка.
— Инга? — Голос звучит удивлённо и настороженно. — Что-то с Дианой?
— С дочкой всё хорошо, — спешу его успокоить. — Я хочу встретиться. Нам надо поговорить.
— Мне приехать? — спрашивает он, и меня бросает в холодный пот. — Нет! — отвечаю слишком резко, почти с паникой. Я не готова разговаривать с ним на своей территории. Здесь слишком много того, что нас связывало — и плохого, и хорошего. — Нет. Давай вечером встретимся где-нибудь в центре. Можем посидеть в кафе, главное, чтобы место было тихое.
— Хорошо, я понял. Я скину тебе название и адрес места, куда подъехать. Недавно открылось, тебе понравится.
— Мне всё равно, — отвечаю сухо, чтобы Ваня не подумал, будто я напрашиваюсь на свидание. — Я уже сказала, главное, чтоб мы там могли спокойно поговорить.
До вечера вожусь с Дианой. У неё похоже начинает резаться зубик — она не выпускает изо рта игрушку и куксится. Я даже начинаю думать, а не отменить ли встречу, но боюсь, что если сделаю это, то мы ещё долго не поговорим — я или передумаю, или нам опять что-нибудь помешает.
Встречаю родителей во дворе, уже собранная, чтобы уйти. Передаю папе Диану. Мама сразу набрасывается с вопросами:
— Ты куда это собралась на ночь глядя? Что ещё удумала? С подружками что ли гулять? — Смотрит на меня возмущённо.
Мама из тех женщин, кто считает, что если родила ребёнка, то не отходи от него ни на шаг. Исключение — муж. Про него конечно забывать ни в коем случае нельзя.
— Еду поговорить с Ваней, — отвечаю, отступая к машине
— К Ване? — неверяще переспрашивает мама. — Дело, конечно, хорошее. Наконец-то ты одумалась! Обязательно…
— Мам, я уже опаздываю, — перебиваю её, зная, что иначе застряну с ней на полчаса, не меньше.
Ваня ждёт меня у входа, как оказывается, роскошного ресторана. Смотрю на него вопросительно, без слов напоминая о моей просьбе о тихом спокойном месте.
— Я задолжал тебе десяток приличных ужинов, — он улыбается, но в глазах читается напряжение. — Тебе здесь понравится, и поговорить мы сможем.
— Если хотел удивить, ты преуспел, — говорю, когда мы
