Как поймать монстра. Круг третий. Книга 1 - Арина Цимеринг
Смешно вспоминать.
— Но кто, как вы думаете…
— Сколько тебе? — перебил Кэл, чувствуя себя отменным дураком.
— …мог… Что? — Фонарик Киарана добрался до Кэла, замерев на его груди, как прицел. — Сколько мне… лет?
Кэл терпеливо повторил:
— Да, Киаран Блайт. Сколько тебе лет?
О, да хватит делать такое лицо, будто он спросил про твои последние слова перед казнью!
— Двадцать, — ответил Киаран через паузу. — Исполнилось. В марте.
М-да. Вот же м-да. Двадцать лет! Да, он выглядел достаточно юным, но Кэл надеялся, что он постарше — может, хотя бы двадцать четыре или двадцать пять. Получается, они похитили из дома вчерашнего подростка, и теперь тот вынужден разгребать камни в забытой богом пещере вместе с охотником-убийцей и колдуном в обмороке… Если ворота в рай существуют, Кэлу они определенно не светили.
— Так вот, насчет того, что мы ищем. — Киаран, пряча очевидную неловкость от неожиданного вопроса, отвернулся в другую сторону, разглядывая камни у себя под ногами. — Разве жители деревни сюда не спускались? Они могли забрать этот предмет с собой… Он может быть буквально где угодно в деревне, прошло больше ста лет…
— Ну, из того, что о сосудах знаю я… — Кэл подошел к Куперу и проверил его пульс. Пока живой. — В доме бабки его нет. В доме Йена тоже. А у кого ему еще быть? Я, конечно, не артефактолог, но кое-что и мне встречалось. Предметы, в которых запечатывают сущностей или другие штуки, они всегда… оставляют сильный след. Рядом с ними некомфортно, пробирает озноб, проливается кровь — случайно или намеренно.
Кэл плотнее подоткнул свою куртку и затянул рукава, обволакивая Купера подкладкой из искусственного меха. Его нужно было держать в тепле, но большего Кэл предложить не мог.
— А еще то, что мы ищем, должно иметь какой-то смысл. Эти ребята возвели двенадцать статуй, чтобы запереть своего бога, — и они бы не поленились запечатать его в чем-то символическом.
В связи с озвученной мудростью пришлось напомнить себе, что раздробленный хаос вокруг — не просто куча камней. Когда-то доисторические люди, отрезанные от остальных цивилизаций на одиноком острове, сваяли здесь статуи. Кого они обозначали и почему именно их поставили сторожить спящее божество — Кэл, если честно, понятия не имел. Но какая-то связь должна быть.
— Я думал, мы сможем найти здесь… не знаю… куски еще одной статуи? — Кэл вздохнул. — По легенде, их тринадцать, значит, должна быть еще одна. Во всяком случае, этот вариант выглядит вполне… ну… рабочим. Верно я говорю?
Они должны найти место, в котором запечатали Самайна, и восстановить запирающие круги — так они договорились, прежде чем разойтись в ту ночь. И это единственное, чем Кэл мог сейчас руководствоваться в своих действиях.
— Тогда я не знаю, мистер Махелона. — Киаран покачал головой и отправился к той куче камней, на которой закончил. — Может, святой Патрик и ее разбил… Как и всё тут…
— Да уж, святому Патрику явно на месте не сиделось. — Кэл со вздохом оглянулся, выискивая фонариком места, которые еще не осмотрел по второму разу. — Сколько проблем наворотил, а!.. Но в любом случае Джемма нашла маску здесь. — Фонарь остановился на рюкзаке под головой Купера. Ничего вокруг не намекало на то, что в нем лежит. — Так что здесь должно быть… что-то.
Что-нибудь.
* * *
— Нет, нет, — забормотала Джемма. — Конечно нет…
Она шарила по Винсенту взглядом, выискивая изъян, ошибку, прокол — хоть что-нибудь, что докажет: это не он. Это не мог быть он, конечно, не мог: но она знала, что почувствует себя лучше, если найдет доказательства.
Голова перестанет быть такой ватной, ком в груди рассосется, все прояснится, ей станет легче, как только она точно будет знать, что его здесь нет.
— Джемма, — Винсент произнес ее имя с той самой интонацией. Как он всегда произносил. — Ты понимаешь, где ты?
Он опустился на каменный пол рядом с ней, и, пока Джемма вглядывалась в него, он вглядывался в нее. Как открытая книга: она видела его волнение и встревоженность — и каждая знакомая эмоция приводила ее в бешенство.
Это лицо, этот голос, эти интонации и эмоции принадлежали Винсенту, а не этому ублюдку!
— Ты, с-сукин сын, — с трудом выдохнула она сквозь сцепленные зубы. Язык прилипал к небу, казалось, во рту был песок. — Снова твои сволочные безумные игры…
Джемма дрожала, но не могла разобрать от чего: от ярости или от холода. Плечи подергивались, как у зверя, загнанного в угол. По лицу ползли липкие капли пота. Она всматривалась в фальшивого Винсента до судорог в веках, до мельчайших деталей — подбородок, морщина у глаза, крошечный шрам под бровью. Всё на месте. Не отличишь.
— Его здесь нет, — сказала она им обоим: и себе, и Самайну. Пусть не думает, что сможет ее обмануть. Не опять. Не снова. Не после Купера.
— Джемма, — на этот раз сказал он увереннее. — У тебя все еще жар. Я дал тебе парацетамол, но, видимо…
— Заткнись. Хватит. Что д-дальше? Песенка про медикейд? Придумай что-то новое, ублюдок.
Каждая мысль давалась с боем: приходилось проталкивать ее сквозь вязкий туман в голове. Гулкий шум стучал в ушах, как подземное эхо, — то ли вода капала, то ли сердце грохотало.
— Медикейд?
Винсент моргнул, как будто не понял. Думаешь, можешь его имитировать — и все получится? Думаешь, она купится?!
— Ег-го зд-десь нет, — повторила Джемма ему в лицо. — Я т-твои фокусы… — Она задохнулась ненавистью, смотря ему в глаза и ожидая, когда они опустеют, а губы растянутся в нечеловеческой улыбке. — Я найд-ду тебя, гад, и ты останеш… останешься гнить здесь… Я тебе об-бещаю… Ты… сука… кр-ровью умоешься…
Ее рвало словами, она бессвязно плевалась ими, желая избавиться от наваждения, и начала задыхаться.
— Так, — медленно сказал лже-Винсент, протягивая к ней руки. Джемма подалась назад и врезалась спиной в стену. Это заставило его застыть на месте с поднятыми руками. — Так. Ладно. Не то чтобы я этого не ожидал… Я связал тебя, предполагая, что будут сложности… Тебе надо выпить парацетамол. Это просто жар.
Он убеждал скорее себя, чем ее. Как обычно. Он всегда так делал — проговаривал свои действия вслух, будто надеясь, что кто-то скажет, мол, все правильно. Там, дома, Джемма думала, что это последствия жизни с таким старшим братом, как Филу.
Сейчас она думала, что вот-вот рассыплется на части.
«Это сон, —
