Как поймать монстра. Круг третий. Книга 1 - Арина Цимеринг
— Звук стал громче, — прошептал сзади Киаран.
Пятно света плыло по каменным развалинам, пока не наткнулось на смазанные темные следы. Эта кровь осталась от разбитых ладоней — здесь, в самом центре комнаты, Джемма билась о камни.
Откуда-то снизу раздавался стук.
Догадка замерла внутри, сначала невесомая, но тяжелеющая с каждым глухим ударом снизу.
— Помоги мне, — приказал Кэл, — включи все фонари и разложи по полу.
— Вы что, оставите меня зде…
Но он уже шел обратно: вернулся в первый зал, где кучей лежали сброшенные вниз вещи, и нашарил лопату.
— Вы собираетесь… — Киаран не стал продолжать, когда увидел лопату в его руке. Все стало и без слов ясно, но Кэл все равно сказал:
— Ага. Собираюсь. — И, поудобнее перехватив тяжеленную рукоять, предложил: — Можешь оттащить мелкие камни, если хочешь.
Киаран выглядел так, будто откапывать источник жуткого звука в жуткой пещере не та мечта, которую он трепетно хранил с детства. Но выбора у него не было.
Освещения поприбавилось: теперь Кэл прекрасно видел весь небольшой зал, заваленный камнями. Неровный фонарный свет отражался от стен, создавая еще больше причудливых привидений — проснувшихся и взбудораженных. Кэл обошел самый большой, центральный валун, на котором, видимо, когда-то возвышалась статуя, примериваясь, как бы к нему подступиться. Стук почти прекратился, но когда он раздавался, то звучал где-то совсем близко.
— Мы это не поднимем, — тяжело пробормотал Киаран, отшвыривая другие валуны. — Оно весит… не знаю… тонну…
Кэл в итоге нашел подходящую на вид щелочку между булыжником и каменным дном и попытался всунуть туда острый край полотна лопаты — не влезло. Пришлось искать другую, но камень будто прирос к полу, ни поддеть, ни подковырнуть. Вокруг раздавался грохот булыжников, множимый эхом, — это Киаран отпинывал и откатывал раздробленные камни в стороны. Иногда они останавливались, чтобы прислушаться: стук то появлялся, то снова умирал. Наконец Кэл почувствовал, как вес камня тяжело надавил на руки. Ага. Нашел. Осталось суметь поддеть. Что ж, ты тяжелый, но лопата чугунная, а Кэл еще чугуннее.
— Эй, подложи-ка мне что-нибудь под черенок, — он кивнул на пол перед собой, — будем изобретать домкрат.
Получилось не с первого раза: валун действительно весил как дьявол. Но под конец, найдя правильное положение и навалившись всем весом, Кэл сумел сдвинуть его с места: сначала толстяк приподнялся на сантиметр, потом еще на один, пока наконец Кэл и Киаран не принялись толкать его руками — и тот не начал свой тяжелый переворот на бок, издав невероятный грохот.
Неожиданно испуганный успехом, Киаран пробормотал:
— Мистер Махелона, стоит ли нам вообще…
— Невежливо не открыть, — раздался глухой каменный удар, намного громче, чем раньше, — когда стучат.
Под глыбой обнаружилась каменная плита. Кэл поддел лопатой виднеющийся зазор между плитой и полом и, снова с силой надавив, смог ее приподнять. Потом сдвинул с места. И еще. И еще чуть-чуть — пока она не отъехала достаточно, чтобы можно было наклониться в открывшуюся черную нишу.
Когда Киаран перенаправил свет фонаря вниз, мазнув по стенам, на мгновение показалось, что даже тени в нетерпении припали к земле.
— Ну что, наша попытка номер два, — Кэл наставил на темноту пистолет. — Чем докажешь, что ты не злобный клон?
Он выглядел ужасно. Гораздо хуже, чем та, первая версия. Словно призрак самого себя: запавшие тусклые глаза, обтянутые сухой кожей кости, неестественные провалы щек, серые скатавшиеся от пыли волосы. Иссохший и погребенный заживо Теодор Купер напоминал живой скелет. Кэл с ходу мог назвать кучу диагнозов, которые поставили бы ему врачи: обезвоживание, авитаминоз, кислородное голодание, дефицит веса, скорая, на хрен, смерть.
— Я… я не… — ослепленный светом фонаря, прикрывая глаза серыми от каменной пыли руками, в полузабытьи бормотал Купер, — я больше не…
Кэл отвел фонарь чуть в сторону, но Купер продолжал бормотать и бормотать, пока наконец Кэл не расслышал окончание:
— Я не сплю.
46. И ей захотелось кричать
В ее сне не было чудовищ.
Там был лес. Был Купер — воспоминание о Купере. Джемма задирала голову и смотрела в окно Фогарти-Мэнор, а затем на свои руки — на золотую маску в них, покрытую кровью. Еще был Кэл, который вернулся, и Кэл, который опоздал. Был мальчишка, вампир, Джемма не могла вспомнить его имени, — то появляющийся, то пропадающий в пузырящейся ядом черноте. Джемма должна была что-то сделать, но не смогла вспомнить что — и парень с криком пропал совсем. Снова был Купер, настоящий, живой, посреди кровавого круга на деревянном полу; он смотрел через окно на зимнюю ночь и хмурился. Джемма окликнула его, вставая с кресла, и, когда настоящий, живой Купер повернулся, у него во лбу зияла дыра.
Еще была мама: она ласково обнимала ее, так крепко, что Джемма начала задыхаться. «Это твоя вина!» — шипела мама.
Еще Джемма падала вслед за Норманом в высохшее русло, пытаясь схватить его, — но в итоге на земле, среди крови и черноты, оказалась она сама. Лежала на спине, зажмурившись, чувствовала, как черные жилы пожирают ее тело, вспарывают кожу, просачиваются в сухожилия. Когда она открыла глаза, то ее уже похоронили во тьме: все ушли, побросав сверху горсти земли, и теперь она навечно осталась среди мертвого камня и холода.
Чувство беспомощности сдавило грудь, и, когда реальность выдернула ее из каменной толщи, Джемма проснулась.
Образы таяли на сетчатке, пульсируя вместе с головной болью. «Господи, — бессмысленно мельтешило в раздробленных мыслях, — господи, господи, господи…»
В его молоте — бог. Его богу здесь не место.
Когда завеса сна, больше похожего на размытый, сводящий с ума делириум, истончилась, Джемма разглядела за ней черные своды: утопающий в темноте, трясущийся камень прямо перед глазами. Почему он трясся? Из-за земли, которую бросали сверху? Нет, подумала она, ну нет же. Ее не могли похоронить. Они не могли уйти. Они не могли…
Просыпайся!
Разбуженная собственным внутренним окриком, она осознала: кажется, ее трясет. Да, это не потолок содрогается в конвульсиях, не каменная крышка гроба дрожит — это ее потряхивает. Джемма попыталась пошевелиться, но не почувствовала своего тела. Все, что она из себя представляла, сузилось до дрожащего сознания — и больше ничего от нее не осталось.
Она взмолилась:
Приди в себя. Начинай двигаться. Сейчас.
Спустя время, сквозь пелену головной боли, она будто нашла собственные ноги — смогла пошевелить одной, затем
