Сторож брата моего - Тим Пауэрс
— У тебя будет свой собственный пистолет, — сказал он и, подняв оружие, вынул шомпол из гнезда под дулом. — Так что пора тебе учиться стрелять. — Он, моргая, уставился в сторону сгрудившихся надгробий и сказал: — Гринвуды обычно кладут возле своих могил доску, чтобы не тонуть в грязи, когда приходят класть цветы к памятникам. Она на месте?
Эмили поднялась на замшелую плиту и посмотрела.
— Да.
— Поставь ее вертикально к дереву или какому-нибудь из памятников футах… футах в двадцати отсюда.
Она спрыгнула с камня, прошуршала по опавшим листьям, нашла доску, устойчиво прислонила ее к одному из стоящих надгробий и вернулась к отцу. А тот стал открывать жестянки и на ощупь, явно руководствуясь памятью, насыпать черный порох в медный цилиндрик. Заполнив мерку до краев, Патрик вытряхнул ее содержимое в дуло поднятого вертикально оружия. Затем взял квадратный лоскут материи примерно в два квадратных дюйма, положил его на срез дула и уложил сверху, придавив, свинцовый шарик размером с крупную чернику.
— Теперь заряд нужно забить, — пояснил он и взял шомпол. Эмили увидела, что к его концу была приделана маленькая медная чашечка, которой отец затолкал пулю и тряпку в глубь ствола. — До упора, пока не ляжет на порох, — продолжал он, — без малейшего зазора. Если не добить до конца, пистолет может взорваться прямо в руке.
Затем он откинул крышку полки и насыпал туда еще несколько крупинок пороха, подпихнул их пальцем в запальное отверстие и закрыл крышку. Ударник представлял собой изящно выгнутую стальную полоску с прорезью на конце, где был закреплен кусочек кремня; Патрик отвел ударник назад, раздался щелчок, и железка застыла в поднятом положении.
После всего этого отец вручил пистолет Эмили. Та взяла его осторожно, держа указательный палец подальше от спускового крючка.
— Вытяни руку, — велел Патрик, — и целься вдоль верхней грани ствола. Когда она будет смотреть в середину доски, нажми на спуск.
Она сделала все, как сказал отец, и через несколько мгновений воздух сотряс знакомый сухой треск; сквозь облачко дыма Эмили видела, что доску швырнуло вперед и теперь она лежит поперек другого надгробья.
— Я слышал, как доска упала, — одобрительно сказал отец и протянул руку. — Дай-ка я еще раз заряжу его, а ты внимательно смотри.
Из одной из жестянок он вынул круглую щетку и привинтил ее к другому концу шомпола.
— После каждого выстрела необходимо тщательно прочистить ствол, — говорил он, вставляя щетку в дуло и неторопливо двигая ею взад-вперед, одновременно поворачивая. — Совершенно ни к чему, чтобы там вспыхнула искра как раз в тот момент, когда ты будешь насыпать порох.
— Куда мне нужно будет стрелять?
— Поставь доску на прежнее место. Если она расколется… что ж, Гринвуды найдут другую.
— Я имею в виду… по колокольне? По доскам?
— Ах, вот ты о чем… — Патрик вынул щетку из дула и на мгновение застыл. — Шарлотта плохо видит, Энн слабенькая… понимаешь, ты должна стрелять во все, что будет угрожать нашей семье. Днем носи этот пистолет с собою, пока мы не сможем купить тебе собственный.
Эмили обратила внимание на то, что отец не упомянул Брэнуэлла.
— Да, — сказала она. — Мне хотелось бы попрактиковаться. Дайте мне, пожалуйста, эту штуку… я видела, как и что вы делали.
Она ловко зарядила пистолет, положила его в ящик и, перепрыгнув через стенку, побежала устанавливать доску.
— Эмили, на пару слов, — негромко окликнул сестру Брэнуэлл, пытаясь говорить непринужденным тоном.
Он спустился из своей комнаты лишь после того, как все остальные завершили дневной обед. Эмили отрезала ему сыра, холодной баранины и поставила еду на стол в кухне. Брат съел буквально по крошке того и другого, зато выпил несколько чашек чая.
Она присела к столу напротив Брэнуэлла. Ее каштановые волосы сияли в лучах солнца, светившего в окно за ее спиной, и Брэнуэлл подумал, что его сестра просто до отвращения здорова и бодра.
— Итак? — сказала она.
— Что «итак»? — спросил он, прищурившись.
— Минувшей ночью ты ходил на Понден-кирк, — напомнила она, — а перед тем встретился в «Черном быке» с какой-то женщиной. — Тон, которым она говорила все это, выдавал не любопытство, а всего лишь легкий интерес.
— Ах, да, совершенно верно.
— Ты отправился туда из-за того, что она тебе что-то такое сказала?
— Нет… хотя… пожалуй, что да. Я хотел спокойно подумать на свежем воздухе. — И, догадавшись, о чем она думает, он заверил сестру: — Я не был пьян. — Немного помолчал и добавил: — Ладно, ладно, не так уж сильно пьян.
— Утром, когда ты пришел домой весь растрепанный, ты сказал, что побывал в аду.
Брэнуэлл уставился в пустую чашку, заставляя себя не вспоминать о призраках, вместе с которыми он шел и плясал под луной, и о горящем теле на склоне перед древним сооружением, и о покрытом мехом великане, чью руку он пожал там, — и о мальчике, с которым он, как ему показалось на мгновение, обменялся телами.
— В общем, — сказал он, не понимая глаз, — я там заблудился! Шатался по верещатникам, продрог на ветру!.. Я уже всерьез боялся, что умру там! Не сомневайся — это был самый настоящий ад.
— Ты еще и очки испачкал в каком-то сале.
Он мотнул головой; ему отчаянно хотелось, чтобы она сменила тему.
— Какая-нибудь болотная грязь, только и всего. Но…
Она вскинула голову.
— Я думаю, ты чего-то очень испугался там, на Понден-кирк. У тебя был такой вид, словно ты бегом бежал оттуда.
Он хохотнул, надеясь, что сестра не заметит вымученности этого смеха.
— Ну конечно, всю дорогу п-под луной, п-по этим жутким камням! Ну и парочку гитрашей добавь в картину для красоты.
Она откинулась на стуле.
— Что говорила эта женщина?
— Э-э, насколько я помню, я уже сказал, что она связана с…
— Ты сказал, что она работает.
Брэнуэлл страстно жалел, что утром был таким болтливым.
— Я имел в виду заработок, деньги. — Брэнуэлл горестно думал о том, что скажет ему через несколько часов миссис Фленсинг. Ему ведь следовало подготовить Эмили аккуратно, как можно мягче. — Она хочет, чтобы мы оказали ей любезность. Так, по мелочи… один обряд такой, маленький…
— Обряд? — повторила за ним Эмили, вскинув брови.
— Это… ну… я думаю, это какие-то их католические выдумки. У нее есть одна реликвия, которую она хотела бы поместить в церковь — святое место, ну и тому подобное. Чепуха, конечно, но у нее в родне есть издатели…
Он знал, что сестры продолжают свои жалкие потуги что-нибудь написать, и наверняка ее должна заинтересовать возможность установить отношения с благорасположенным издателем.
