Эти странные Рэдли - Мэтт Хейг

– Слушай, Уилл, – решается он. – Я понимаю, ты подхватился и приехал, и мы это очень ценим, правда – очень ценим, но дело в том…

Уилл кивает.

– Яблоня. Яблонь много не бывает.

– Что?

– Все дело в яблоках. Всегда же вся слава достается яблокам, ты заметил? – Уилл говорит так, словно они придерживаются одной темы диалога. – Вечно эти сраные яблоки. Но ведь лучше целое дерево. Старое доброе материнское дерево.

До Питера доходит, о чем речь.

– О да, это картина Хелен.

– Акварель. Надо же. Мне очень нравилось, то, что она писала маслом. Та обнаженка. Очень остро и пронзительно.

– Короче, дело в том… – опять начинает Питер.

Не так-то просто, оказывается, сообщить то, на чем настаивает Хелен. Вообще-то его брат, с которым они не виделись лет двадцать, приехал по приглашению. А прогнать приглашенного вампира – не говоря уж о кровных родственниках – задача не из легких.

– Пити, это все прекрасно, но можно мы наверстаем все упущенное чуть позже?

– А?

Уилл театрально зевает.

– Тяжелый день, – говорит он. – И мне спать давно пора. Но матрас можно не надувать, не парься. Я могу его случайно проткнуть во сне – если что-то не то приснится. Последнее время не сны, а всякая фигня, – Уилл надевает темные очки и целует брата в щеку. – Я соскучился, братиш.

Он выходит из дома.

– Но… – спохватывается Питер, понимая, что опоздал.

Дверь захлопывается.

Питер вспоминает. Да, брат всегда был на шаг впереди. Он рассматривает зеленое облако листвы и красные точки, обозначающие яблоки. Он не согласен с Уиллом. Ему кажется, что его жена стала писать лучше. Более тонко, более сдержанно. Ему нравится ограда и фон, легкие мазки кисти, едва намечающие яблоневый ствол. На ее картинах часто появляются заборы и ограды. Он как-то спрашивал ее: эти заборы – защита от вторжения или тюрьма? Хелен не ответила. Она сама не знала. Она, видимо, решила, что он ее подкалывает – возможно, не ошиблась, – но это точно не было критикой ее работ. Питер даже уговорил ее выставить картины в кофейне в Тирске и очень удивился, что ни одну не купили. (Он потом сказал, что она оценила их слишком дешево. Высокая стоимость подчеркнула бы истинную ценность работ – особенно в Тирске, весьма далеком от мира искусства.)

– Что он сказал? – голос Хелен врывается в его поток мыслей.

Она напряжена, она ждет ответа.

– Он меня не слушал. Ушел, и все.

Хелен не столько сердится, сколько расстраивается.

– Ох, Питер, ему надо уезжать.

Он кивает, не представляя, как этого добиться и почему Хелен считает, что присутствие Уилла – их главная потенциальная проблема на грядущей неделе. Более серьезная, чем мертвый мальчик, сплетни и полиция.

Она стоит рядом, между ними – меньше метра, но с тем же успехом она может быть далекой точкой у горизонта. Он было тянет руку, чтобы обнять ее за плечи, но она разворачивается и уходит в кухню загружать посудомойку.

Тантрическая диаграмма правой ноги

В соседнем доме, номер 19 по Садовой аллее, все тихо.

Лорна Фелт лежит в постели рядом с супругом, в легком похмелье, но в целом расслабленная, и вспоминает испуг, мелькнувший на лице Питера, когда она позволила себе скромно коснуться его ноги под столом. Она смотрит на висящий на противоположной стене комнаты рисунок – тантрическую диаграмму правой ноги, классическую индуистскую янтру восемнадцатого века, изображающую внутреннее строение и энергетически активные точки ноги. Она купила ее по интернету.

Марк, естественно, не хотел вешать ее на стену. Точно так же, как не хотел, чтобы в гостиной торчали ее клиенты и снимали носки.

Он просыпается, и она прижимается к нему.

– Доброе утро, – шепчет она прямо ему в ухо.

– Ага, доброе, – отзывается он.

Ее рука проскальзывает ему под футболку, гладит легким, словно перышко касанием. Ее пальцы движутся ниже, расстегивают пуговицы на шортах, трогают вялый пенис – нежно, словно это домашний хомячок. Ласковое прикосновение заводит его, он целует ее, и они быстро занимаются сексом. Правда, этот секс – почти как всегда – разочаровывает Лорну, потому что он больше похож на стремительное путешествие из пункта А в пункт Б, а ей хотелось бы уделить внимание и другим буквам алфавита.

Почему-то, когда Марк закрывает глаза и выплескивается в нее, ему внезапно представляется родительский диван. Тот самый, который был куплен в день свадьбы Чарльза и Дианы – чтобы отметить это знаменательное событие. Он вспоминает диван таким, как тот выглядел на протяжение целого года – обернутым в полиэтилен на тот случай, если кто-то решит слишком комфортно на нем разместиться и испачкать («Ты должен научиться уважительно относиться к вещам, Марк. Ты хоть представляешь, сколько он стоит?»).

Они лежат, поглощенные каждый своими мыслями. Лорне опять не по себе.

– Вот бы проваляться так целый день, – говорит Марк, отдышавшись.

На самом деле он так не думает – с восемнадцати лет он ни разу не позволял себе залеживаться в постели.

– Но мы же можем хоть чуть-чуть побыть вместе, разве нет? – спрашивает Лорна.

Марк вздыхает, качает головой:

– Мне надо… у меня же дела. Аренда эта долбаная…

Он выбирается из кровати и идет в ванную. Она трогает матрас на его стороне, бессмысленно теплый после мужа.

Она слушает, как шумно он писает и решает записаться на прием к врачу, к Питеру (обязательно к Питеру). Да, сегодня такой день, когда ей вполне хватит смелости задать своему соседу вопрос, который она мечтает задать с тех пор, как на барбекю в прошлом году он смотрел на нее страстным, голодным взглядом.

Она снимает трубку, чтобы позвонить, но телефон занят. Тоби разговаривает по другой линии. Она молча слушает, как уже бывало не раз, когда она искала подтверждений тому, что пасынок ее ненавидит. Почему Марк совсем не помогает ей наладить отношения с Тоби? Неужели он не видит, насколько мальчику противно ее присутствие? Почему Марк не прислушался и не отправил сына в школу Штайнера в Йорке? «Ага, чтоб он вырос и превратился в безработного клоуна», – так Марк закончил дискуссию на эту тему.

– Здравствуйте, миссис Харпер, а Стюарт дома? – его голос звучит до неузнаваемости вежливо.

Вступает миссис Харпер:

– Стюарт! Стюарт! Стюарт!!! – последнее «Стюарт» звучит так громко, что Лорна отодвигает трубку от уха. – Стюарт, хватит дрыхнуть, тебе Тоби звонит!

Но Стюарт Харпер трубку не берет.

Новые шмотки