Не бойся меня - Дарина Александровна Стрельченко
– Это переговорки. На втором этаже обычно всегда все занято: здесь берут интервью у гостей, работают репортеры и копирайтеры из всех отделов. Так что бронировать переговорку надо заранее…
– Это лаундж-зона: плейстейшн, шахматы, настолки. Там, видишь, в углу за шторой – массажные кресла. А вот тут, как мы шутим, – уголок социопата: можно прийти с ноутом и закрыться, если коллеги в отделе мешают. Тихо и спокойно. Главное, не уснуть…
Лаундж? Е-мое…
Лаундж был таким огромным, что даже масса людей, прогуливавшихся с чашками в руках, развалившихся в креслах, болтавших о чем-то и игравших в пинг-понг за столиками вдоль стен, не казалась толпой. Потолок уходил высоко-высоко, словно для этой зоны объединили три, а то и четыре этажа. По узким лестницам, уводившим в разноцветные мягкие закутки, сновали сотрудники с ноутбуками. Некоторые выглядели как типичные офисные работники, но большинство были в футболках и джинсах; Саша даже заметила пару человек в пушистых тапочках.
– Вон там тренажерный зал и фреш-бар.
Тренажерный зал? Фреш-бар? Видела бы Аринка! Видела бы мама!
Оксана остановилась у фреш-бара – помещения вроде киоска, стилизованного под соломенное бунгало, – и Саша, которая шагала разинув рот, словно попала в сказку, едва не уткнулась Оксане в спину. С ней поздоровались еще несколько человек, две девчонки, едва ли сильно старше Саши, обсуждали верстку полосы, где-то недалеко жужжала кофемашина. Саша только теперь обратила внимание, что в помещении звучит мягкая музыка – ненавязчивая, но и не нудная; такая же спокойная, как теплый свет широких ламп под потолком. А еще всюду по стенам, криво, косо, наезжая друг на друга, с нарочитой небрежностью были расклеены распечатанные статьи «Эклектики» – самых разных выпусков самых разных лет. Все они были куда больше реального размера, и, кажется, это была какая-то выставка. Парень в черном костюме и две девушки – одна в белом комбинезоне, другая в платье – приклеивали очередную обложку.
– Инсталляция к юбилею, – сказала Оксана. – Апельсиновый или яблочный?
Саша непонимающе уставилась на нее.
– Сок, – пояснила Оксана.
– Апельсиновый, – решила Саша.
Оксана нажала на кнопку массивного агрегата внутри «бунгало», апельсины внутри машины пришли в движение, а из краника в стакан полился сок. В бумажный стакан. Рядом стояла горка таких же, вложенных один в другой; и еще ящичек с соломинками и пластиковыми крышками.
Если устроюсь сюда работать, первое же, что сделаю, – узнаю, кто тут у них отвечает за экоинициативы. И за эти горы стаканчиков.
Саша опустила глаза и увидела рядом с агрегатом огромное ведро, в котором вперемешку валялись салфетки, стаканчики и соломинки. Чья-то рука швырнула в ведро погнутую одноразовую вилку.
– Фреш-бар работает до десяти, но на самом деле сюда можно прийти хоть ночью, только потом убрать за собой…
Оксана протянула сок. Саше отчаянно не хотелось брать бумажный стаканчик, но смелости, чтобы обозначить свою позицию и спросить, а есть ли тут обычные керамические кружки, не хватило. Оксана между тем взяла стакан и себе. Саша отвернулась.
– Соломинку?
– Нет, не надо. Я стараюсь… по минимуму использовать пластик, – пробормотала Саша. Сделала глоток. Сок был сладко-кислым, с мякотью, каким-то нереально вкусным.
– А вон там, видишь, мандарин, – выходя из «бунгало», махнула рукой Оксана. Саша оглянулась. В углу, возле стеклянной стены, за которой шумело шоссе, стояло мандариновое дерево – в широкой кадке, чуть ниже человеческого роста, с глянцевыми темно-зелеными листьями и маленькими мандаринами. Рядом с деревом, прямо на полу, на плоской квадратной темно-розовой подушке сидел парень с собранными в хвост белобрысыми волосами. Устроившись по-турецки, он печатал с такой скоростью, что Саша удивлялась, как у него из-под пальцев не вылетают искры. А может, он сидит тут нарочно? Ждет, пока ему на голову, подарив озарение, упадет мандарин?
– Ого! Настоящее? – глядя на мандарины, спросила Саша.
– Настоящее, – засмеялась Оксана. – Смотри, нам надо подняться на шестнадцатый этаж, наш отдел там. А у лифтов, как обычно, вечером пробка, так что давай уже потихоньку двинемся в их сторону, чтобы ты могла оглядеться не торопясь.
– Да, хорошо… А вы… ты… чем занимаешься?
– Я не журналист, – ответила Оксана и понимающе улыбнулась при виде разочарования на лице Саши. – Я курирую наши кафедры в вузах – чтобы там все шло тип-топ.
– Я хотела поступить в МГУ, – вздохнула Саша, делая еще глоток восхитительного сока. – Как раз чтобы пойти на кафедру «Эклектики» на журфаке с третьего курса… Но не прошла.
– Зато сейчас сюда прошла, – подбодрила Оксана. – Не волнуйся, у нас очень классные ребята. Собеседования проводит Алена, она отвечает за страницу, паблик стажировок и за все учебные рассылки. Она сама к нам не так давно пришла, года полтора назад, сразу после МГИЖа.
– Я тоже из МГИЖа! – воскликнула Саша и прикусила язык. Может, не надо было говорить это. Хотя они и так знают – она же заполняла анкету. Но, может, не надо было так восторженно, по крайней мере…
– Ну вот, быстро найдете общий язык.
По еще одной стеклянной лестнице с подсветкой они добрались до лифтов. Их было так много, что Саша сбилась, попробовав сосчитать. Где-то между серебристо-стальными дверьми даже приютился прилавок с кофе, возле которого, уткнувшись в телефоны, стояло три или четыре человека.
– Это «Лаванда», – перехватив ее взгляд, пояснила Оксана. – Наша кофейня. Можно покупать кофе за деньги, а можно брать за коины.
– Коины?
– Что-то вроде внутренней валюты. Их можно набирать за достижения в работе, за инициативность, за какие-то лекции или мероприятия, которые проводишь для коллег. Ими можно еще в парикмахерской на первом этаже платить и у эйчаров: они всякие тапки-толстовки-чашки с логотипом «Эклектики» за них дают.
– Звучит как фантастика, – пробормотала Саша, допивая сок.
– Иногда мне кажется, что так оно и есть, – серьезно ответила Оксана. – Я уже семь лет здесь, но до сих пор ощущение, будто попала в Хогвартс.
Саше чудилось примерно то же – все время, пока они ждали лифт (нужно было всего лишь выбрать номер этажа на экране, и подходил самый свободный лифт, как объяснила Оксана), пока взмывали на шестнадцатый этаж и шли по опенспейсу, уставленному белой мебелью и цветами.
Здесь было гораздо тише и спокойней, чем на втором этаже. Светло-серый ковер приглушал шаги, и, хотя стен как таковых не было, пространство разделяли драцены, монстеры, перегородки из какой-то травы и те самые белые книжные шкафы, что и внизу, только тут в них хранились не книги, а статуэтки, кружки, стаканчики с ручками и канцелярские мелочи. В целом создавалось ощущение, что Саша очутилась не то внутри космического корабля, не то
