Кино под небом - Джо Р. Лансдейл
Поначалу все шло довольно хорошо. Провода были толстыми, так что было за что ухватиться. Опора была наклонена не настолько, чтобы вы ощущали себя висящими в пустоте, но и не настолько, чтобы вам было комфортно. Довольно скоро я почувствовал усталость. Думаю, просто потому, что была моя очередь нести рюкзак. Но когда Грейс забрала его у меня, я обнаружил, что мне стало еще хуже, будто вес всей этой еды лишил меня сил.
Наконец мы подошли к большому болту в опоре, провода были уложены вокруг него, образуя что-то вроде гнезда. Мы обнаружили, что можем заползти в это гнездо. Провода были переплетены настолько плотно, что свет почти не проникал внутрь. Мы залезли туда и прижались друг к другу, пребывая по большей части в сидячем положении. Открыли рюкзак, поели, попили, затем решили отдохнуть.
Отдых превратился в полноценный сон.
Когда я проснулся, на небе сияли звезды, и я увидел, как две из них сорвались и упали. Обзор был очень хорошим, и я наблюдал, как звезды падают в море, а вода, поднявшись, обрушивается на остров, смывая деревья, как спички струей из садового шланга.
Плавающий над водой призрачный автокинотеатр был разорван в клочья под воздействием волн. Он завертелся, закружился и развеялся.
Реба, которая, как оказалось, тоже не спала, произнесла:
– Мы ушли очень вовремя.
– Все равно все не смоет, – сказал я, – не в этот раз. Но что, если луна упадет?
– Тогда кранты, – ответила она. – Отправимся кормить рыб, детка.
Луна светила ярко, только время от времени покачивалась, будто в любой момент могла задремать и упасть в воду. Мы наблюдали за ней какое-то время, пока призрачный автокинотеатр не восстановился и не начал снова парить над водой. Тогда мы решили разбудить остальных и продолжить восхождение, не теряя времени, пока луна высоко и светит ярко.
Грейс и Стив шли впереди, Реба (теперь она несла рюкзак) и я немного отставали.
– Что ты думаешь обо всех этих телах внизу, игрушечных солдатиках, манекенах и все такое? – спросила Реба.
– Не знаю. У меня есть кое-какие мысли, но они не совсем сформированы, и я не могу их выразить. Но скажу честно, малышка, мне совсем не нравится то, о чем я думаю.
– Не хочешь поделиться?
– Как я уже сказал, не могу сейчас об этом говорить. Не знаю, как это объяснить. Это скорее какое-то смутное ощущение. Но как только я смогу его сформулировать, ты узнаешь об этом первой.
– Думаю, я понимаю, что ты имеешь виду. Меня тоже что-то беспокоит. Мне тоже не по себе. Будто какая-то нехорошая мысль пытается вырваться наружу, а я не даю ей это сделать.
– Понимаю, – сказал я.
Прошло много дней и ночей. Иногда мы не могли найти место для отдыха, и тогда приходилось продолжать восхождение. А иногда, найдя болт с сгруппированными вокруг проводами, мы решали остаться на день или два, если кто-то вообще мог определить, день ли это.
Со временем упало еще несколько звезд, уровень воды сильно поднялся, и вскоре под нами не было ни земли, ни деревьев. Пару дней они еще проглядывали местами. Вода откатывалась назад, показывая нам по крайней мере верхушки деревьев, а иногда и участки илистой земли, но со временем и это исчезло. И вот однажды ночью случилось то, чего мы боялись.
Луна взошла и вдруг внезапно сорвалась вниз. Ударилась о воду с такой силой, что показалось, будто взорвалась атомная бомба. Опора моста завибрировала, металл издал звук, похожий на крик робота.
Океан разверзся, и вода хлынула во все стороны, затем со стоном собралась вместе и устремилась вперед. Казалось, что все водные массы этого мира вырвались из своих границ и слились в один огромный поток. Вода с грохотом начала подниматься, как в засорившемся унитазе, и не успели мы даже пукнуть от страха, как взмыла вдоль опоры верх, добравшись почти до наших ног.
Ну, хорошо. Здесь я преувеличил. Но она поднялась до того места, до которого мы добирались два дня. Если б мы решили потусоваться там подольше, нас ждало бы купание в этой огромной ванне.
Потоп принес с собой сильный ливень и клубящийся туман. Сгустившись, туман превратился в призрачный автокинотеатр. Мы смотрели на него сверху вниз, и я видел в нем остров и нас, его обитателей. А потом нас и кучу тел, искусственных и настоящих, и отвел глаза. Я боялся, что туман покажет мне наше будущее. И, честно говоря, я не хотел его знать.
2
– Думаю, все эти провода, – сказал Стив, – управляют здешним миром. Они проходят по этим огромным опорам и соединяющим их частям, похожим на перекладины лестницы. Тянутся по ним. Идут с неба на землю. Они вплетены в ткань этого мира. Дают ему свет. Заставляют работать солнце, луну и звезды, ночь и день. Или раньше заставляли. А теперь начинают выходить из строя. Возможно, короткое замыкание. Отсутствие техобслуживания. Вся эта чертова штука уже сыпется. Не знаю, возможно, это специально. Но там, внизу, все кончено. Я в этом уверен. И морю, и джунглям, и тому единственному отрезку шоссе, с автокинотеатрами с обоих концов. Всему пришел конец, друзья мои. Всему.
Мы отдыхали в мотке проводов возле одного из огромных болтов, а Стив, не замолкая, тараторил со скоростью девяносто миль в час, будто пребывал под кофеиновым кайфом, что маловероятно, если только плоды со вкусом собачьей мочи не были богаты кофеином.
А может, и были, поскольку все мы находились в том философско-болтливом настроении, которое обычно ассоциируется с ночными кофейнями, студенческой жизнью или с флиртующими умниками, пытающимися разговорами затащить девушку в постель.
Только сейчас была не ночь, а день. Да и днем это было сложно назвать. Солнце висело низко, в прямом смысле слова, и проливало свой свет на воду, делая ее цвета выдержанного бурбона. Уровень воды сильно упал. Большая ее часть испарилась. Но солнце продолжало стекать в море, уже начинало терять форму, как гниющий плод, быстро переходящий в жидкое состояние. На илистом морском дне корчились и извивались всевозможные существа – гигантские кальмары, рыбы и даже наш большой друг, сом Эд.
Оттуда, где мы находились, было хорошо видно эту огромную рыбину. Темные твари, прожорливые раковые клетки, или разъяренные тени – кем бы ни были те голодные существа, обитавшие внутри Эда – выбрались из его задницы. И теперь порхали по илистому дну,
