По воле чародея - Лилия Белая
Властош дёрнулся и открыл глаза. Мигом оказавшись в мрачной недружелюбной реальности, так заметно отличающейся от лёгкого приятного сна, он увидел упавший графин, застонал сквозь зубы и приложил руку к виску.
Настасья застыла перед чародеем, теребя складки сарафана. Понять, о чём говорит горько-ироничный взгляд волшебника оказалось непросто. Тот то ли жалел её, то ли хотел убить немедля. Хотя, скорее всего, жалел он себя то ли от того, что не мог её убить, то ли от того, что она была таким никудышным существом.
– И мне ещё господа из Шляхты говорят, что я скучно живу… – Властош тихо посмеялся, потирая пульсирующий висок. – Нет, может, они правы. Я жил действительно скучно… до месяца Жнивня сего года! И тут ты мне, как снег на голову свалилась. Я искал Искусницу, но не думал, что Высшие Силы подвергнут меня такому испытанию. Я и добрую часть Полесья изучил, гоняясь за тобой, и дерзостей наслушался, и с лешаком едва не поссорился, и Полудницу встретил благодаря тому, что тебе захотелось прилечь отдохнуть в опасный час, боги!.. Я даже сплясал с ней, едва не лишившись головы… Теперь ты добиваешь мои последние нервы, дочурка мельника. Графин с водой обронила на мой любимый ковёр, привезённый с далёкого востока. Просто замечательно. Высечь бы тебя розгами солёными, чтобы дурная твоя голова начала работать.
Вишнецкий говорил тихо, не крича, слишком устало, но звон насмешки даже сейчас слышался в его тембре.
Анастасия присела на диван, скрестила на груди руки.
– Уж кого следовало бы наказать, так это вашего дружка-оборотня, – обронила Искусница почти шёпотом, вытянуть слова из пересохшего горла получалось с трудом.
– Каркраса? Ну давай, расскажи о нём подробнее.
Чародей уже давно догадывался, что Каркрас – слуга ненадёжный, сегодня он в этом окончательно убедился: надсмотрщик буквально подверг его смертельной опасности! Может, специально, может по дурости, но факт оставался фактом. Хозяин поместья больше не был намерен терпеть его присутствие. И всё-таки надо выслушать, что поведает о нём правдолюбивая Настасья.
Взявшись за древко, Властош прошептал над черепом магические слова. Лучи, слабо струящиеся из глазниц, проникли в кисти рук, подсвечивая золотой энергией вены на запястьях. Магия неспешно наполняла чародея изнутри, восстанавливая его силы.
На лице волшебника проявился здоровый румянец, на щеке и ногах затянулись кровоточащие раны. Настя смотрела на его колдовство как заворожённая, так, что и забыла, о чём спрашивал чародей. Вишнецкий, продолжая залечивать боль, исподлобья глянул на девчонку.
– Душа моя, я, кажется, задал тебе вопрос. Запамятовала?.. Что с Каркрасом?
– Это он сокращал время работы с каждым днём и заставил выходить на жатву в полдень. Он изверг не в меньшей степени, нежели вы, но к Заринке…
– Что к Заринке? – колдун навострил уши, не отрываясь от залечивания ран.
– Он едва её не погубил, – решилась сказать Настасья, отчего-то надеясь, что сия правда подействует на чародея. – Он измывался, бил плетью и не хотел давать Зарине воды, она чуть не погибла.
– Заринка – шестилетнее дитя, – Властош прервал своё занятие и посмотрел прямо на Настю. – Он посмел выгнать её в поле в таком возрасте? Не спросив меня?
Настасья видела, как с каждой секундой белеют волосы колдуна. Он спрашивал тихо, и тем было страшнее.
– Да.
– Я понял, – пан совладал с собой, усмехнулся. – Ему тоже достанется по заслугам.
Анастасия замолчала, не зная, стоит ли благодарить пана. Боль, вгрызшаяся в раны, вдруг отрезвила её, и она, со стоном попросила колдуна о помощи.
– И не подумаю, – прозвучал жёсткий ответ. – Ты сама в силах исцелить.
– Я не умею так, как вы.
– Ещё как умеешь, просто мастерство развивать следует. Анну исцелила, сама того не заметив, и себя сможешь. Настройся. Прикоснись рукой к шрамам и ссадинам, пожелай всем сердцем и представь, как раны на твоей коже затягиваются. Это не так сложно. Тем паче, для Искусника. Печально, что мне приходится объяснять, казалось бы, такие простые вещи.
Настасья прикусила от недовольства губы и, тяжело вздыхая, последовала совету Властоша. Коснулась рукой ободранной кожи, засипела: та сразу отозвалась жгучей болью. Отчего-то Искуснице трудно оказалось воображать и верить в свои фантазии. Раны не желали затягиваться! Более того, они начали саднить с ещё большей силой! Настасья раздражённо скрипнула зубами. Она пыталась и так, и этак, но ничего не получалось.
Волшебник глядел на её старания с иронией. Приоткрыл один глаз, а другой зажмурил. Так и смотрел, как идут дела у той, кого он планировал обучать колдовскому ремеслу. Нестерпимо хотелось выпить, даже не вина – горилки. А затем взять пистолет и застрелиться. Одно удерживало пана Вишнецкого на этой земле: желание узнать, что же всё-таки получится из божьей избранницы, дочери мельника.
– Ты так напряжена, – хмыкнул он, наконец, – будто у доски сложную формулу высчитываешь, да ещё – под страхом смерти! Подчинение магических сил требует иного подхода. – Властош повернулся к девочке боком, облокотившись руками на кресло. – Магия идёт не от нашего мозга, она идёт из сердца и души, правда, от ауры души тоже многое зависит. У некоторых людей не всегда получаются те или иные заклинания просто потому, что их чувства настроены на другое. К примеру, у чернокнижников чаще всего разрушительная аура, потому просить их исцелять бесполезно…
– Ну да, они скорее чужие мельницы с лёгкостью спалят, – фыркнула Настасья.
– То была случайность, – чародей поджал губы.
Интересно, девчонка до конца жизни будет припоминать ему эту несчастную мельницу?
– Ты меня не слушаешь. Ты хочешь исцелить раны?
– Хочу!
– Так освободись от всех ненужных мыслей, сосредоточься, но с лёгкостью. Поверь! Чудеса произрастают из нашей веры! И не думай, что у тебя не получится. Волшебнику никакая преграда не помеха!
Анастасия шумно вдохнула, и положила руки на ободранную ступню.
Она попыталась не думать ни о чём, даже закрыла глаза. Её мысли представляли картинку: вот, шрамы на ноге затягиваются… кожа становится чистой… боль проходит… Иногда картинка расплывалась, но Настя старалась представлять чётче и не отвлекаться ни на бьющие о стекло капли дождя, ни на гром, ни на смешки чародея, хотя последний в душе поддерживал её: «Давай, давай же, ты можешь, это ведь не сложно! Давай!»
Настасья вдруг почувствовала, как от
