По воле чародея - Лилия Белая
– Отпусти нас! – воскликнул Властош. – Жница виновата, признаю, но она не ведала, что в полдень, в твоё время работать нельзя!
Полудница с улыбкой покачала головой. Движения её были рваными и неестественными. Внезапно кожа её, белая, что снег, и чистая, точно у младенца, начала шелушиться и осыпаться. Из глаз потекли чернила, во рту заскрежетали гнилые клыки.
– Колосья танцуют, пшеница колышется… – голос сделался скрипучим.
Пан с удовольствием бы зажал уши, он уже не в силах был слышать одно и то же, но не мог: нежить намертво вцепилась ему в руку. А затем, видя, как маг пятится, чтобы ухватить посох, резко дёрнула Властоша на себя:
– Иди ко мне, хлопец мой гарный! Неужто не мила я тебе? Ха-ха! Танцуй со мной! Танцуй! Танцуй!
Ещё громче поле начала заливать яркая музыка, и Властош, схваченный Полудницей под локоть, закружился с ней в пляске. Во время танца он старался выбрать момент, чтобы нанести ответный удар, но нечисть резво отражала его попытки серпом.
В конце концов, Властошу надоело. Он отбросил меч. Над ладонью его взвилось пламя. Нежить легко увернулась от пылающего шара, брошенного в неё колдуном, и костёр занялся прямо по стогу сена, расположенному неподалеку.
Полудница захохотала, однако битва с помощью магии её насторожила.
– Ох, что за неумелый колдун, ха!
Она размахнулась. Серп рассёк кожу на щеке Властоша. Пролился его крик. Полудница отбросила серп в сторону, схватила Вишнецкого за руки и закружила сильнее. Запачканные смолянистой кровью, полы длинной сорочки взвились за ней в танце.
Золотое поле, голубое небо, с неимоверно быстрой скоростью проносились у волшебника перед глазами, но самым страшным и единственным кошмаром была она – та, что его кружила, выворачивая кости и заставляя ступни внутри сапог кровоточить. Лик прекрасной девушки пропадал. Вместо него в бесовской пляске пану уже виделась уродливая седая старуха с пустыми чёрными глазницами, глубокими, как вырытые туннели, с разлагающимся ртом и вылезающим наружу раздвоенным языком.
– Остановись! Прекрати! – надрывал горло маг, но нечистая сила не поддавалась.
Чародей едва удержался на ногах, когда она резко остановилась. Вокруг всё кружилось волчком. Из-за жуткой боли тело не ощущалось, зрение никак не могло сфокусироваться.
– Колосья танцуют, – проскрипела старуха, обходя свою жертву, едва сохраняющую равновесие. – Пшеница колышется, – она подняла с земли сверкающий серп, увидела, как Властош рухнул на колени. – Солнце красное согревает! – длинными когтистыми пальцами рванула чародея за волосы, запрокидывая ему голову, чтобы перерезать горло. – Прощай, волшебник! – И замахнулась острым полумесяцем.
– Нет! Убирайся прочь! ПРОЧЬ! – раздался в ту секунду отчаянный крик.
Казалось, этот хрустальный голос разбился тысячами осколков о тяжёлую, пропитанную жарким маревом стену. Золотой свет вырвался из глазниц черепа на посохе и ударил нежить в грудь, отшвырнув в сторону. Властош смутно разглядел Настю. Девочка, приподнявшаяся на локтях, дрожащими пальцами сжимала посох. Тот, к счастью, оказался недалеко, до него она дотянуться смогла.
Она его спасла.
Властош и Настасья услышали пронзительный жуткий вопль. Крик нечеловеческий, разрывающий душу. Вишнецкий обернулся к Полуднице и увидел, как та корчится от боли. Напоследок она что-то проскрежетала, попыталась сделать шаг, но не смогла – вместе со своим серпом истлела. Рассыпалась чёрным пеплом, сожжённая заживо светом черепа. Музыка стихла. Огонь, попавший на стог сена, погас.
Пошатываясь и задыхаясь, пан поплёлся к Настасье, которой самой было не лучше. Скоро заплетающиеся ноги подвели его и, не выдержав, Властош упал на солому рядом с девушкой. Его ладонь накрыла её ладонь, и лица их обратились друг к другу.
Вишнецкий приоткрыл рот, чтобы поблагодарить, но только сдавленно прохрипел нечто невнятное. Настасья неотрывно смотрела на чародея, его взлохмаченные волосы закрывали половину лица. Из его рассечённой щеки текла кровь, а по лбу стекал пот. Настя молчаливо и долго глядела ему в глаза, напитавшиеся смертельной усталостью, а затем едва слышно одними губами произнесла:
– Спасибо…
Слабо улыбнувшись, чародей сплёл свои пальцы с пальцами Настасьи. Сжал их в немом ответе. Принял благодарность. Закрыв глаза одновременно с Искусницей, сейчас он желал лишь одного – тишины и крепкого сна, дабы набраться сил. На какой-то момент обоим показалось, что они сейчас умрут, но госпожа Судьба, видно, не хотела так быстро прощаться с ними. По велению Её длани, в вышине раздался гром, а солнце загородили приплывшие с востока синевато-серые тучи.
Ливень, хлынувший с небес, стал настоящим спасением и счастьем для этих двоих, ценивших раньше совсем иные вещи.
* * *
Их нашли спустя несколько часов. Колдун и его пленница мирно дремали рядом посреди мокрого пшеничного поля. Пальцы их были переплетены, одежда запачкана кровью, на лицах застыло смертельно усталое выражение.
Крестьяне поняли, с кем повстречались Вишнецкий и Анастасия.
– Чудо, что живы остались! – поражённый дядя Макар, недолго глазея на лежащих в колосьях пана с девушкой, повелел тем, кто был сильнее и ловчее, поднять их, уложить на воз да перевезти в усадьбу. Оксана с Олешкой тоже подсобили. Оксана удостоилась чести донести до поместья посох чародея, а Олешка – меч.
– Вишь, а я ти казала, що Полудница существует, – шептала Оксана. – Казала ж, а ты мэне усё не вирив!
Олеше с подругой сердца пришлось молчаливо согласиться.
Савва и самая юная работница Заринка вместе с Данилушкой сопровождали вереницу взрослых, держащих путь к имению. После полудня снова начало накрапывать, так что путь самых верных господину крестьян прошёл под дождём.
Но каждый из них только радовался такой давно желанной прохладе, напоминающей о скором приходе осени. Страда подходила к своему завершению.
* * *
Настасья очнулась первая. Она лежала на бархатном диване напротив камина. Огонь жадно лизал поленья, а те мерно и успокаивающе потрескивали. Комната, где проснулась Настя, отличалась простором и, могла вместить целых три кабинета Властоша. Здесь имелось два выхода: одна дверь вела в коридор, другая, судя по запаху старых книг – в библиотеку. Окна в гостиной устремлялись ввысь, почти до самого потолка на манер старинных замков, хотя во всех остальных комнатах усадьбы соблюдался более современный стиль. И всё же было, чему дивиться: в огромных окнах виднелись почти все окрестности вотчины Вишнецкого. Но из-за сильного ливня с грозой, сейчас за стеклом мало, что можно было разглядеть.
«Скорее всего, – подметила девочка, приподнявшись на локтях, – мы на третьем этаже. Вроде, мы проходили мимо этой гостиной, недалеко и его кабинет, в конце коридора».
Анастасия встала с дивана, коснувшись босыми, израненными от танца ступнями мягкой ткани ковра. Ноги всё ещё болели, но не ныли так сильно, как прежде.
