Герцогиня на службе у Короны (СИ) - Ширай Вера

Феликс искал хоть один знак, что он ей не безразличен. Хоть что-то.

Он вспомнил пещеру — её горячий лоб, бред, сбивчивые слова. Казалось бы, в таком состоянии человек может проболтаться о самом сокровенном…

Но нет. Он не помнил ни одного признания.

Оливия радовалась ему, обнимала его за шею искренне — он чувствовал её тепло, её руки, её дыхание у себя на шее.

Но жена также могла легко… отмахнуться от него. Шагнуть в сторону. В той ситуации, в пещере она могла быть рада любому знакомому лицу.

И именно сейчас это разрывало ему грудь.

Феликс вдруг пожалел, что не воспользовался моментом, когда она была в горячке. Когда он мог бы задать любой вопрос — и услышать честный ответ. Когда правда лежала совсем рядом, стоило лишь протянуть руку… Но он не спросил. И теперь — терзал себя за это.

Внизу письма была приписка — короткая, почти небрежная:

«Я буду ждать тебя у Сладкой Кружки, в тот час, когда заканчивается смена и здоровый мужик уходит по делам. Я тебя найду.»

Феликс уставился на эту строчку, и брови его едва заметно приподнялись. Такой нелепый шифр — даже смешно.

«Медовая Кружка» — таверна в центре города.

И все прекрасно знали: здоровый мужик, владелец таверны, уходит на обед ровно в три часа дня. Таким сообщением никого не запутать. Так нельзя скрывать адрес. Таким текстом не проведёшь опытного разведчика.

Феликс фыркнул — от злости, от раздражения, от абсурдности ситуации.

Но всё же решение принял быстро. Времени было мало — возможно, меньше, чем он думал. Он поедет туда заранее, снимет комнату на имя Оливии ещё ранним утром. И будет ждать сам. Он лично убедится, что этот «доброжелатель» больше никогда не напишет ни одного письма. И если ради этого нужно будет покинуть замок на день и работать грубо — что ж. Феликс был готов.

Он спешил, ему хотелось организовать всё заранее, так, чтобы доброжелатель ничего не заподозрил. Но, проходя мимо спальни жены, он внезапно вспомнил: Истата сегодня не было в замке. Маг ушёл за Стену, на Дикие земли, всего на один день — но именно сегодня.

Герцог и раньше понимал, что Истат — далеко не простой человек. Но в последнее время маг всё чаще подтверждал самые смелые его догадки. Истат был сложной личностью: мрачной, умной, непредсказуемой. И всё же сейчас Феликс доверял здоровье своей жены только ему одному.

Маг уверял, что тьма не повредила ни Оливии, ни ребёнку, и им двоим ничего не угрожает. Но герцогу был нужен точный ответ — и время, чтобы разобраться с «доброжелателем».

Феликс заметил Эву, служанку Оливии. Он и сам не испытывал к девчонке особой симпатии — слишком неряшливая, слишком суетливая, эмоциональная. Но он верил в одно: она любила свою хозяйку и не стала бы ей вредить.

— Я уеду по делам, — сказал он, останавливаясь перед ней. — Ты останешься с Оливией. Как только она начнёт просыпаться — вольёшь ей зелье в рот. Аккуратно. Поняла?

Он сам удивился резкости своего голоса. Эва вздрогнула, будто он её ударил.

Феликс смягчил тон:

— Ты же хочешь, чтобы твоя хозяйка очнулась здоровой? — спросил он тихо. — Так позаботься о ней, пожалуйста. Это обезболивающее. Оно позволит ей отдыхать и набираться сил.

Эва нервно кивала — слишком быстро, слишком усердно, будто боялась подвести.

Казалось, она готова вжаться в стену, лишь бы её не тронули, но при этом — сделает всё, что от неё требуется ради Оливии.

Когда Феликс уже направлялся к конюшне, он поймал себя на мысли, что готов молить богов, чтобы эта проблемная девчонка не умудрилась наделать глупостей.

* * *

Феликс сидел в тесном номере над таверной Медовая Кружка. Он уже успел обыскать таверну дважды — сначала быстро, затем методично, проверяя всё: балки, подоконники, столы, лавки, кухню, барные стойки.

Комната, в которой он ждал, была маленькая, низкая, с единственным окном, выходящим на узкую улочку, где пахло мокрым деревом и пивной гущей. Феликс подошёл к окну, чуть отдёрнул тяжёлую занавеску. С улицы доносился мерный гул питейной, звон кружек, смех выпивших торговцев.

На улице, внизу, работали его люди. Он отдал распоряжения стойкому трактирщику, бросив на стойку тяжёлый кошель, раздал приказы парням, которые таскали бочки с пивом, посадил двух своих человек у входа, ещё троих — в толпе у уличных пьяниц, там легко можно было затеряться.

Внутри таверны было не менее трех человек, готовых перехватить любого, кто спросит имя его жены, и вдруг попытается скрыться. Снаружи у дорог — ещё четверо.

Казалось бы, он сделал всё. Но спокойнее не становилось.

Он сел на край кровати, поставил локти на колени и сцепил руки в замок. В комнате пахло сыростью и едва уловимыми остатками дешёвых духов предыдущей постоялицы этого злачного места.

Когда Феликс понял, что письма отправлял не Дербиш, первое, что всплыло в памяти, — версия сэра Артура о женской мести. Но он быстро отказался от этой идеи.

Любовниц у него давным-давно не было, и это знали все, кому следовало.

А леди Бриджит…

Нет, она больше не рискнёт пойти против него. Тем более сейчас, когда Феликс узнал её тайну, и от его воли зависит её будущее и жизнь.

Его бывшую любовницу пригласили во дворец, велели появляться на виду у Оливии, рассказывать ей слухи и глупости — грязная, примитивная попытка вызвать ревность. И хоть она всё это делала не по своей воле, Бриджит шантажировали, Феликс знал, что ей ещё предстоит ответить за свои поступки.

Он разузнал, что леди Бриджит была постоянной покупательницей всевозможных зелий и нередко опаивала ими мужчин. Хорошо хоть он всегда приходил к ней со своим вином — порой хороший вкус и вправду спасает жизнь.

Феликс подумал о мачехе Оливии, её имя стояло в списках заговорщиков. Женщина коварная, холодная, расчетливая, но…

Такие письма — не её стиль.

Слишком много деталей о чувствах, о страхах, о внутренней стороне их брака. Мачеха писала грубо, открыто, Феликс сам читал её письма и предложения, и с ещё большим удовольствием он зачитывался ответами жены.

Эти письма писал кто-то другой.

Кто-то, кто знал его жену слишком хорошо.

Он размышлял о сестре Оливии, о Селии.

Селия подходила на эту роль — если верить теории Истата, она могла быть его женой в прошлой жизни. Она могла знать, как тяжело быть с ним. Младшая выбирала первой, и сама отказалась от брака с герцогом. Толкнула свою сестру на такой выбор.

Все его разведчики в один голос утверждали: сестры не ладили. И казалось бы, Селия могла ненавидеть Оливию.

Но последнее письмо всё изменило.

До этого Феликс был уверен: цель — навредить ему, разрушить их брак, посеять вражду и подозрения. Сегодня утром, он думал, — что доброжелатель нацелен на Оливию.

Но сейчас, перечитывая последние строки, он видел не угрозу.

Он видел какую-то изломанную, горькую, почти болезненную заботу о его жене, не злобу, не ревность, а странную, перекошенную тревогу.

Это разрушало все предыдущие догадки.

Тяжёлые шаги в коридоре заставили его поднять голову.

Не доброжелатель — всего лишь работник таверны поднимал с подвала свежую бочку пива, с грохотом волоча её по ступенями.

Феликс выдохнул и отогнал от себя мысли о Селии. Девчонка пряталась от всех — от двора, от знакомых, от любых сплетен. Она была целиком поглощена своим мужем, чтением, службе богам и даже не пыталась мелькнуть перед Феликсом или извлечь хоть крошечную выгоду из того, что когда-то, в другой жизни, могла быть его супругой.

И в тот единственный раз, когда он по пути в королевский замок решил навестить супругов Форш, Селия вела себя так, будто и не знала его вовсе. Феликс был почти уверен: магически она слишком слаба. Увидеть прошлую жизнь, ощутить дежавю — не в её власти.

За грохотом перекатываемой по коридору бочки Феликс почти пропустил едва слышные, осторожные шаги. Инстинкт сработал раньше мысли — он отступил в сторону и прижался к стене так, чтобы распахнувшаяся дверь скрыла его от того, кто поднимался наверх.