Последний Герой. Том 5 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Под конец планёрки Мордюков, выдержав паузу и откашлявшись, сказал:

— Берите пример с товарища Ярового. Буквально недавно стал оперуполномоченным, а уже такие дела провернул.

Зал шумнул одобрительным гулом. Я почувствовал, как Оксана, сидевшая напротив, бросила на меня одобрительный взгляд.

Главк, разумеется, тоже не стал рушить эту картину. В Москву ушла справочка: мол, в отделе порядок, коллектив работоспособный, выявленные недочёты устранены, дисциплина на уровне. Всё ради того, чтобы не портить репутацию отдела, который уже прогремел на всю страну.

В кабинет Кобры мы вошли всем составом уголовного розыска. Обычно такие сборы начинались с того, что она, уперев руки в бока, проходилась по каждому: кому втык за просроченный материал, кому за «висяк», кому за недоработку на выезде по дежурным суткам. В такие минуты даже матерые опера сидели, как школьники перед директором. Но в этот раз всё было иначе.

Оксана сидела за своим столом, аккуратно сложив перед собой бумажки, и, что удивительно, улыбалась. Лицо её казалось расслабленным, глаза — спокойными. В голосе не было той привычной жёсткости, с которой она обычно ставила задачи.

— Ну что, мужики, — сказала она, посмотрев на нас, — живы-здоровы, работаем дальше. Дела у нас, как всегда, не ждут.

И начала раздавать поручения. Спокойно, размеренно, без привычного нажима. Кому — проверить информацию по квартирной краже на Ленинской, кому — добить материалы по драке в ресторане, кому — отработать новых свидетелей по наркоте. Слова её, вроде бы, всё примерно те же, звучали непривычно мягко, как будто она сама ещё не до конца верила, что вся эта круговерть последних дней закончилась и можно снова вернуться к обычной работе.

Я сидел среди своих, слушал и думал: со стороны всё выглядит так, будто ничего особенного не произошло. Обычный рабочий разбор. Никто не говорил о том, что я вернулся, никто не произносил вслух, что я жив после всего того, что было. Только в её взгляде я читал больше, чем в словах. Радость и облегчение.

Оксана не упомянула обо мне ни словом, будто и не было моего «исчезновения». Но я видел: для неё главное, что я снова здесь, за этим столом, рядом с остальными. А вслух — только оперативная обстановка, отдельные поручения, справки, новые дела.

Когда последний опер вышел из кабинета, Оксана закрыла дверь, вернулась к столу и щёлкнула мышкой по экрану.

— Глянь, — сказала она, — новости смотрел?

— Нет, — ответил я, усаживаясь рядом на стул.

— Ну смотри. Наш шеф красуется. Ему бы политиком быть… Да, умер в нем талант актера.

— Ну да, — хмыкнул я. — Мордюков родился, Рейган заплакал.

Оксана открыла сайт с новостями, включила ролик. На экране появилась репортёрша в строгом жакете. За её спиной — знакомый кабинет. Мордюков сидел в кресле, развалившись, с видом хозяина положения. На столе — ни бумажки, всё подчистил, вылизал под телекамеру. И заговорил:

— В ходе совместных мероприятий нашего отдела уголовного розыска и Управления ФСБ по области удалось выявить коррупционные связи, а также установить должностное лицо, которое использовало своё служебное положение для содействия преступным группам.

Он сделал паузу, выдерживая интонацию, будто всё говорил по бумаге, хотя в руках у него никакой шпаргалки не было.

— Что касается нашего сотрудника, ранее объявленного в федеральный розыск, — продолжил Морда, — официально могу заявить: его участие в этих событиях было частью оперативной комбинации. Данная мера позволила нам получить доступ к информации, которая иначе осталась бы закрытой.

Оксана щёлкнула мышкой, делая громче.

— Подробности, — продолжал полковник, — находятся в компетенции Следственного комитета и ФСБ России. Мы передали все материалы по подследственности. Но хочу подчеркнуть: наш сотрудник действовал в рамках закона и по заданию руководства.

Журналистка спросила:

— Семён Алексеевич, а почему именно ваш отдел был задействован? И почему именно молодой сотрудник? Можно назвать его фамилию?

Морда улыбнулся в своей привычной манере, как будто эту реплику ждал заранее:

— Фамилии и должности разглашать я не вправе. Следствие продолжается, и в интересах дела мы не можем раскрывать подробности. Отмечу лишь, что задачи, поставленные перед отделом, выполнены. А то, что именно наши сотрудники оказались в числе исполнителей — это не случайность. Мы имеем опыт, знания и наработки.

Все ответы нашего шефа сводились к одному: показать, что он контролирует ситуацию и насколько блестяще отдел справился.

Оксана выключила ролик и повернулась ко мне:

— Ну что, герой, хоть тебя и не назвали, но Морда не только себя нахваливал. Кому надо, всем ясно, о ком речь.

— Да хрен бы с ней, с этой славой, — пожал я плечами. — Чем меньше обо мне трындят по ящику, тем проще потом работать. Популярный опер — хреновый опер.

— Вот и я так думаю, — усмехнулась Кобра. — Но Морда себе плюсик в копилку записал. Теперь будет в каждом интервью талдычить, что именно его отдел провёл операцию века.

Я хмыкнул:

— Ну пусть. Мне его лавры не нужны. Главное, что я снова в строю.

— По кофейку? — улыбнулась Оксана.

— Ага, можно.

Но налить кофе мы не успели. Дверь распахнулась, как всегда без стука. Только один человек смел вот так входить к Кобре.

Мордюков вошёл в кабинет, насвистывая «Смуглянку». Вид у него был довольный, как у кота, что воробышка схомякал.

— Ну что, товарищи, — широко развёл он руками, — всё хорошо, что хорошо кончается.

Он перевёл взгляд на меня:

— Ну, Яровой, ну даёшь. В следующий раз хоть предупреждай, против кого работаешь, а то мы тут седыми волосами обрастаем да с давлением мучаемся.

— Так получилось, Семён Алексеевич, — пожал я плечами.

— Получилось… — протянул он, присаживаясь на край стола и закатывая глаза к потолку. — Мы тут навыдумывали с три короба, мол, всё заранее спланировано, якобы такая хитрая оперативная комбинация. Иначе, сам понимаешь, общественность сожрала бы нас с потрохами. Это ж как, лучшего своего сотрудника в розыск по ошибке объявили! Ха! Совсем там с дубу рухнули, скажут. Так что спасибо тебе, что согласился на такую интерпретацию, так сказать.

— Да с меня не убудет, — усмехнулся я.

— Хотя, по-хорошему, мог бы с системы моральный вред стрясти.

— Вот ещё, — я отмахнулся. — Я сам — система. Чего ж я, сам на себя в суд буду подавать?

Шеф притянулся ко мне, легонько похлопал по плечу.

— Молодец ты, Максим Сергеевич. Вот нет больше таких молодых сотрудников. Ты, гляжу, старой закалки, хотя борода у тебя толком и не растёт. Откуда ж ты такой взялся?

— Из Новознаменска, — ухмыльнулся я.

— Да это так, в потолок вопрос был, — Мордюков махнул рукой. — Ну что, Оксана Геннадьевна, вижу — работаете, молодцы.

Кобра сидела молча, внимательно наблюдая за ним, и только чуть сузила глаза.

— Только вот такого замечательного сотрудника ты, Оксана Геннадьевна, пожалуй, лишишься, — вдруг хитро прищурился он.

— В каком это смысле? — её голос прозвучал напряжённо.

В кабинете повисла тишина. Я поймал взгляд Кобры и понял, что у неё уже готовится целая тирада, но пока она сдерживалась.

А Морда продолжал молча улыбаться.

— Ну что молчите, Семён Алексеевич? — не выдержала Оксана. — Говорите уже.

— В общем, так, Максим Сергеевич, — начал Мордюков торжественным тоном, подбирая слова, будто вручал награду. — Ты у нас сотрудник молодой, перспективный, с профильным образованием, высшим. В главке на тебя обратили внимание. Да и я словечко замолвил. Решили тебя продвинуть, так сказать.

— На повышение? — приподнял я бровь. — Так Оксана Геннадьевна, насколько мне известно, никуда уходить не собирается. Да и мне, в принципе, работать хорошо под ее началом.

— Нет-нет, — отмахнулся Мордюков. — Не в УГРО. В другую службу. Ко мне заместителем по кадрам, на место Зуева.