Последний Герой. Том 5 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Замом⁈ — в унисон вырвалось у нас с Коброй.

— Ну да. Начальник отдела кадров, а должность-то вилочная: одновременно — замначальника ОМВД, — довольно пояснил Семён Алексеевич.

— Он же оперативник, — возразила Кобра.

Она стрельнула глазами в меня, очень быстро, будто молнией. Морда ничего не заметил и продолжал:

— Ой ли… И давно? И ничего страшного, что Яровой у нас оперативник. Тем более — значит, и с людьми, и с бумагами справится. Да, Максим? Не справишься — научим. Не научим — заставим. Что, дурнее паровоза, что ли? В общем, поздравляю. Подполковничья должность, оклад выше и по должности, и по званию. Коллективом руководить будешь. Отдельный кабинет, служебная машина.

Он посмотрел на меня испытующе, будто ожидая благодарности.

— Неожиданное предложение, — почесал я затылок.

— Ну что, Максим Сергеевич, когда рапорт пойдешь писать? На перевод на вышестоящую должность. ПФЛ и полиграф ты недавно прошел, все это зачтется, заново проходить не надо. Медкомиссия там и вовсе не нужна, группа предназначения по здоровью — ниже, чем в оперативном подразделении. Так что с запасом выходит.

Я перевёл взгляд на Кобру. Она глаз не опускала, смотрела прямо, и я заметил, какая в её взгляде стоит тихая грусть. Но вот Оксана пересилила себя и ровным голосом проговорила:

— Так-то Семён Алексеевич прав. Работа кабинетная, не беготня по подвалам и дворам. Да и статус другой. Предложение хорошее, Максим… Надо соглашаться.

Повисла пауза. Все молча смотрели на меня, ждали ответа.

Глава 5

Затягивать молчание я не стал.

— Спасибо, Семён Алексеевич, за лестное предложение, но я, пожалуй, откажусь, — твердо сказал я.

— Ты… — Мордюков даже опешил, вытаращил глаза. — Яровой, ты чего? Другого такого шанса в жизни не будет!

— Так уж и не будет, — хмыкнул я. — Карьера у меня только началась. Не хочется сразу, прыг — и в кадрах заканчивать.

— Да почему заканчивать? — вскинулся он. — Ты будешь моим замом, а потом… кто его знает? Я ж не вечный, на пенсию когда-то уйду. Чувствуешь, на что я намекаю?

Я заметил, как Кобра исподтишка смотрит на меня. В глазах её сквозило тихое торжество, губы дрожали от сдерживаемой улыбки.

— Оксана Геннадьевна, — Мордюков обернулся к ней. — Ну хоть ты ему мозги вправь. Ну слышишь, что несет!

— Семён Алексеевич, — спокойно ответила Кобра, — он взрослый человек, сам решит.

— Вот и решил, — сказал я. — Останусь в уголовном розыске.

А про себя добавил: не для того я вторую жизнь живу, чтобы в кадрах штаны просиживать.

— Ладно, — пробурчал Мордюков, явно недовольный моим неожиданным ответом, — даю тебе ещё три дня на раздумья. Ты о себе не думаешь, так хоть об отделе подумай.

— А что отдел? — я усмехнулся. — Личный состав крепкий, костяк руководящий на месте. Я в полях больше пользы принесу.

— Фух, — Мордюков достал платочек, вытер пот со лба. — Ну, в чём-то ты прав. Но… Удивил, конечно. Я ведь за тебя уже везде словечко замолвил, мол, есть достойный кандидат. Это что мне теперь, нового начальника кадров искать?

— А что его искать? — вставила Кобра. — Вы же сами говорили, в инспекторах по кадрам ребята толковые есть.

— Толковые… — Мордюков махнул рукой. — Бумажки перебирать умеют, это да… План составить, занятия провести… а жилки нет. Не хватает им чуйки, нюха, что ли… как это сказать… вовлеченности в дело. Короче, не умею я красиво говорить. Ну, вы поняли.

— Мы видели свежее интервью с вами, как вы не умеете красиво говорить, — усмехнулась Кобра.

— Это другое, — фыркнул Мордюков. — То на публику. А сейчас вот стою и говорю честно, без камер — озадачили вы меня, ребятки. Ладно, не осуждаю. Вы в чём-то и правы. Раскрываемость в отделе ведь не из воздуха берётся, это ваша работа. И в ней вы лучшие, с этим не поспоришь, конечно.

Он развернулся, направился к двери, но обернулся уже в пороге:

— Ладно. Три дня, Яровой. Через три дня придёшь и скажешь своё окончательное решение. Ясно?

— Так точно, товарищ полковник, — отрапортовал я, чтобы Мордюков уже быстрее отвязался.

— То-то же, — хмыкнул он и вышел.

Когда дверь за начальником захлопнулась, Кобра перевела на меня взгляд. В глазах её мелькнула лукавая искорка, и она тихо проговорила:

— Может, зря отказался?

Она будто проверяла, насколько твёрдо я буду стоять на своём.

— Ну, ты тоже туда же? — усмехнулся я. — А кто ж тогда тебе помогать будет?

— Да ладно, Макс, я шучу, — не выдержала Оксана и разулыбалась.

— Шутит она… — я покачал головой. — Я уж думал, ты меня сбагрить в кадры хочешь. Избавиться, значит?

— Как ты вообще мог такое подумать? — нахмурилась Кобра и после секундной паузы с куда большим возмущением повторила: — Нет, как ты вообще такое обо мне подумать мог?

— Да ладно, расслабься, — улыбнулся я в ответ. — Я тоже шучу.

Мы переглянулись — и оба рассмеялись.

Обсудили последние новости и снова вернулись к серьёзным темам.

— И всё-таки, Макс, — сказала Кобра, — у меня такое чувство, что всё только начинается. Да, Бульдога ты вывел на чистую воду, но он ведь был лишь одним из многих, верхушкой айсберга.

— Угу, — кивнул я. — А айсбергу этому прозвище есть — Инженер. Ума не приложу, что он за человек и, главное что задумал. Когда не понимаешь ни цели, ни мотива, то искать и распутывать клубок гораздо сложнее. Может, какую-то новую наркоту хочет в массы внедрить?

— Да нет, наркота — это слишком мелко, — покачала Оксана головой. — Вон, китайцы клепают эти спайсы пачками, и каждый раз новая хрень появляется. Наркорынок забит их дурью. Его уже так вот не взорвёшь.

— Ага, Корюшкин рассказывал, — подхватил я, — только вещество внесут в список запрещённых, как тут же рождается новая формула. Основа одна, а чуть изменили — и вот тебе снова легальная дрянь. Пока уже ее не исследовали и не запретили. Как это там по-умному называется?

Я почесал затылок.

— Изомер, — подсказала Кобра. — Химический изомер.

— Точно. На основе эфедрона всякую заразу стряпают. Уже, вроде как, и не запрещённое, а мозги потом у людей набекрень. Но это всё лирика. А вот кому именно покойный поэт Мехельсон поставлял своих «клиентов» — мы так и не выяснили. Теперь хоть ясно, что всё это дело рук некоего таинственного Инженера.

— Инженер, прораб, архитектор, — хохотнула Оксана. — Найдём всю гастарбригаду.

— Ну ты, я смотрю, наконец-то, поверила в силу местного УГРО, — улыбнулся я.

— У тебя научилась, — ответила она в тон.

— Ну-ну, — снова усмехнулся я, хотя про себя подумал: мне бы её уверенность.

Чем дальше копал, тем всё запутаннее становилась картина. Признаться, это первое моё такое дело, чтобы настолько вязкое, неясное и сложное. Ну ничего. Где наша не пропадала!

— Вот ещё что, — продолжила Оксана. — Мы так и не выяснили, кто людям головы отрывает. Две жертвы.

— И почему-то мне кажется, что и тут ниточка ведет к Инженеру. Не знаю почему… Чувствую.

— Первая жертва — девушка с заправки, вторая — киллер в розыске, — напомнила Оксана. — В первом случае — улик ноль, а во втором на месте преступления обнаружена кровь Дирижера. Его ДНК.

— Да, — кивнул я, — думаю, что это и есть дело рук Савченко. Но…

— Это все косвенно, — заметила она.

— Косвенно, — согласился я, — но факт есть факт. Я помню, на что он способен. Уверен, что это он, а никакой не зверь с когтями. Но каким боком он связан с Инженером и всей этой историей, пока не пойму.

Мы помолчали пару минут, явно думая об одном и том же — как вообще такое возможно. Я вздохнул:

— Одно ясно: ему тоже вкалывали какое-то вещество. Но зачем? Для чего? Он ведь тогда при задержании росгвардейцев буквально раскидал. Как игрушки.

— А Кабан под этим веществом сам с моста сбросился, — напомнила Кобра.

Мы повторяли всё это раз за разом, словно известную песню, ища за навязчивым мотивом связи и причины.