Последний Герой. Том 5 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— И тоже людей раскидал, когда его пытались остановить. Легко, будто куклы были, — закончила мысль она.

А я решил пройтись по кабинету, нагуливая мысли.

— Вот, — кивнул я. — Что если это какой-то сильнодействующий препарат, который увеличивает силу, выносливость? Ну, как у спортсменов, только в разы мощнее.

— Типа анаболиков? — прищурилась она. — Спортивная запрещёнка?

— Ну да. Только спортсменов под это дело никто не пробует. Здесь другие. Крепкие мужики, как Кабан. Слу-ушай! — я резко остановился. — Может, бойцов готовят? Особых солдат, например. Звучит, как бред, но оторвать голову человеку голыми руками — тоже бред…

— Мысль интересная, Макс, — медленно проговорила Оксана, — но официальное следствие в такое не поверит. Слишком мало улик. Общая картина не складывается.

— Это да, — согласился я. — К Пауку лучше идти с железными доказательствами.

Мы переглянулись.

— Ну что, Оксан, работаем? — улыбнулся я.

— Работаем, Макс, — кивнула она. — Кофе будешь?

— Конечно. Наливай.

В это время зазвонил мой мобильный. Мы с Коброй как раз сидели с кружками, я неторопливо размешивал сахар. Достал из кармана смартфон — на экране высветилась Маха. И её физиономия на заставке: губы вытянуты трубочкой, будто куриная жопка. Я чертыхнулся про себя, уже хотел смахнуть звонок, но Оксана заметила.

Улыбка сползла с её лица.

— Так, чего не берёшь трубу? — спросила она, прищурившись. — Очередная подружка?

— Это же Машка, соседка. Следачка, сама её знаешь, — объяснил я.

— С которой ты живёшь? — подняла бровь Оксана.

— «Живёшь» — громко сказано. Мы снимали хату на двоих, чтобы дешевле выходило. Сейчас я вообще в общаге, в комнате Шульгина, — пожал я плечами.

— Конечно, конечно, — процедила она. — Сразу видно: оперился. Не успел старшим опером стать, уже гарем завёл.

Я уже хотел отложить телефон, но она не отпускала взглядом.

— Ну так что? Отвечать будешь?

— Потом, — махнул я.

— Ага, — хмыкнула Кобра. — Боишься при мне ответить.

Я демонстративно нажал зелёную кнопку.

— Алло.

— Ой, Максим, привет! — раздалось в трубке слишком громко, так что Оксана слышала каждое слово. — Я так соскучилась! Блин, столько тебя не видела!

Оксана нахмурилась, как грозовая туча. Я попытался прижать телефон плотнее к уху.

— Слушай, я сейчас на совещании, говорить особо не могу, — сказал я сухо.

— Да я ненадолго! — продолжала Машка, не сбавляя тон. — Короче, отпуск у меня кончился. Потом я заболела, простыла, ну ты знаешь, Питер: если в солнце без зонтика выйдешь, то три раза за день дождь хлынет. В общем, теперь больничный закрыли, и я возвращаюсь. Ты что молчишь-то, Макс? Не рад, что ли? Сегодня жду тебя. Вечером отметим мой приезд!

— Где ждёшь? — напрягся я.

Наконец, я вспомнил про кнопку сбоку и немного убавил Машкины визги в трубке. Никак не привыкну к тому, что регулируется буквально всё.

— Как где? У нас дома.

— Да я… там… — замялся я. — Я не живу сейчас… Вернее, всё объясню, когда встретимся.

— Случилось чего? — в её голосе мелькнула тревога.

— Уже нет. Поговорим вечером. И я там замок поменял. Ключ у соседки новый возьми, у бабы Нины напротив.

— Да? Ага… Ну всё, до вечера. Чао! — и отключилась.

Я сунул телефон в карман и поднялся.

— Ладно, пошёл я работать.

— Иди, — отозвалась Оксана, нахмурившись. — Справки по висякам подбить не забудь.

— Сегодня, что ли?

— А когда, Яровой? Ты у нас, конечно, звезда, но рутинную работу тоже никто не отменял.

— Есть, товарищ майор, — усмехнулся я, отдавая шуточное приветствие.

Она хотела ещё раз насупиться, но, встретив мою улыбку, тоже сдалась и слегка улыбнулась в ответ.

— Ладно, иди уже, товарищ лейтенант. Работай.

Вечером я поднялся к старой квартире. В руке бутылка красного. Закуску не покупал. Думал, возьмём эти… как их там… суши. Сама Машка любила их заказывать, я же в душе оставался преданным кухне предков — картоха с огурцом роднее.

Открыл дверь своим ключом. Замок мягко щёлкнул, будто и не было моего отсутствия. В нос ударил запах Машкиных духов — ее любимых, немного с горчинкой.

— Привет! — раздался звонкий голос. Машка высунулась из кухни, улыбнулась. — Ой, у меня тут горит! Подожди секунду!

Она мелькнула обратно, а я успел рассмотреть: на ней новый халатик — шёлковый, короткий, с игривым блеском. Казалось, ещё короче, чем прежний. Из-под ткани предательски выглядывало кружевное бельё. Волосы уложены, глаза подведены, на губах яркая помада. Всё это вместе — наряд, готовка, духи, макияж — ясно говорило: ждала.

Ждала меня, готовилась, выверяла каждый штрих. Соскучилась, выходит?

Я поставил вино на тумбочку, скинул ветровку и прошёл внутрь, невольно отмечая, что даже лампочка в прихожей теперь горела новая, тёплого света (старую-то лампочку прострелила ловушка с обрезом). А Машка умела создать атмосферу, когда ей хотелось.

Лишь только шагнул в коридор, дверь за собой только успел замкнуть — звонок. Резкий, настырный, будто соседа снизу топим.

— Маш, — крикнул я, — ты кого-то ждёшь?

— Нет! — донеслось из кухни.

Я, как знал, приготовил пистолет, он под рубахой. Повернул защелку и открыл дверь.

На пороге стояла Алька Бобр, как всегда прекрасная, с фирменной ухмылкой и бутылкой вина в руках.

— Привет, молодёжь! — торжественно возгласила она. — Ну что это такое? Меня, значит, на вашу вечеринку не позвали? Ай-я-яй! Нехорошо!

— Алька… ты?.. С вином… — растерялась Машка, даже отпрянула назад.

— Нет, блин, дядя Петя с метлой! — хохотнула Бобр, ввалившись в квартиру, будто так и надо.

— Ты… как узнала? — Машка всё ещё не верила глазам.

— Ха! — Алька встряхнула бутылку. — Подруга называется. Приехала, значит, из своего Питера-Шмитера втихаря, даже словечком не обмолвилась. А я от кого узнаю, что белобрысая-то вернулась? От левых людей! Ну, Манюня, нехорошо. Ну ладно, бобры сегодня добры. Давайте за приезд!

Маша метнулась ближе ко мне, будто хотела ухватиться за руку или прижаться, но запнулась, почувствовав взгляд рыжей. Та, наоборот, ничуть не стеснялась: легко подскочила ко мне на цыпочках и чмокнула прямо в губы — громко, смачно.

— Привет, Максик! — протянула с довольной ухмылкой. — Ужасно я соскучилась!

— Ма-аксик?.. — Машка процедила сквозь зубы.

— Ну да, да! — Алька отмахнулась. — Ему тоже не нравится, когда я его так называю, но что поделать. Когда он спит, он такой няшный. Самый настоящий Максик.

Машу аж передёрнуло. Она прикусила губу, покраснела, но сдержалась.

— Ну, что стоим на пороге? — захохотала Бобр. — Айда на кухню! Как вкусно пахнет! Маш, ты чего уже тут наготовила? Пойдём-ка посмотрим!

Машка действительно постаралась: на столе красовались аккуратные, словно игрушечные бутерброды, в каждом торчала зубочистка, и она гордо называла сие творение «канапе». В духовке дожидалась своего часа румяная курочка, а в стеклянной миске с модным ободочком поблёскивал какой-то странный салат — на вид непонятный, но на вкус всё-таки оказался отменным.

Девчонки сидели друг напротив друга и первое время перекидывались фразами с натянутыми улыбками.

— Ну, Маш, у тебя всегда вкус к… изысканному, — проговорила Алька, глядя на канапе так, будто собиралась их выбросить.

— Да уж, — хмыкнула Машка, — не то что некоторые, привыкшие по забегаловкам питаться.

— Зато у меня фигура держится, — прищурилась рыжая, поправляя прядь волос и демонстративно выгибаясь.

— Ну да, держится, держится, — отозвалась Маша, — чтобы мужиков соблазнять… Да?..

В комнате ненадолго повисло напряжение, я было собрался вклиниться, но потом внутренне махнул рукой — пусть сами разбираются. Женская война — страшное дело. Ха!

Однако вино постепенно сделало своё дело: то ли тосты пошли веселее, то ли память о прошлой дружбе оказалась крепче, чем ревность. Колкости смягчились, смех зазвучал куда более искренне, и ближе к ночи они уже сидели бок о бок, что-то обсуждали, то ли про работу, то ли про моду, а временами даже вместе отпускали шуточки в адрес всех кобелей мира, то есть мужиков.