Око за око (СИ) - Ромов Дмитрий

— Серёжа, ты? — раздалось из ванной.

— Да, мам!

— Там еда на кухне.

Я влетел в комнату, засунул телефон между диванных подушек и подошёл к ванной.

— Мам, я пойду с ребятами встречусь на часок, — сказал я.

— Поешь.

— Мы в кафешку пойдём.

— Тем более. Перекуси дома, а там возьмёшь мелочёвку какую-нибудь. У тебя деньги ещё остались?

— Ага…

Не дожидаясь, когда она выйдет из ванной я быстро вышмыгнул за дверь и пошёл к театру. Раньше там всегда стояли такси. Но сейчас времена изменились. Тачку поймать на дороге? Хрен. Вызывай через приложение. Только тот, кому надо, сразу будет знать, где ты находишься. Я всё никак не мог понять, что такое цифровой концлагерь. А вот, пожалуйста. Располагайтесь.

Я дошёл до драмтеатра, перешёл через проспект и, стоя на остановке начал ловить попутку. Капец. Раньше поднимешь руку и практически сразу готово. Кто-нибудь да остановится. А теперь хрен. Я замаялся руку поднимать. Хоть бы кто…

Нет, один нашёлся-таки. Такой же олд, как и я сам. Остановилась жига. «Шестёрка». Видавшая виды, древняя, как моя жизнь.

— Нет, — замотал головой старикан водитель. — В Черновку не поеду — далеко.

— Деда, очень надо, — попробовал я найти подход.

— Нет, ищи другого дурака. Бензин дорогой, всё дорогое. Страховку, надо? Надо. За всё дерут. Скоро за воздух платить будем. А туда упрёшься, обратно порожняк гнать. Всё. Закрывай.

— Так я же не за сто рублей. Скажи сколько, а там договоримся.

— Даже договариваться не буду. Бесплатно не поеду.

— А за сколько поедешь?

— Да туда стоит не меньше тысячи, если всё посчитать!

Я достал тысячу и протянул ему.

— Сдурел что ли за такие деньжищи кататься? — удивился он. — Ну, и дела. Автобус же ходит!

— Поехали.

Всю дорогу он рассказывал, как сейчас всё дорого, и что деньги тянут на каждом шагу. За всё. И скоро заставят платить за воздух. Это он раз десять повторил. В общем, кое-как мы доехали. Я вышел за два квартала до Калякинского дома и пошёл дальше пёхом, проверяясь и оглядываясь.

На улице никого не было, так что хвост я не подцепил. Постоял, подождал, посмотрел и, наконец, проскользнул в калитку. Пробрался к крыльцу, открыл дверь и вошёл в дом.

Постоял немного, пытаясь унять волнение. Против природы не попрёшь — разволновался блин. Сердце застучало, зашумело. Я сделал несколько глубоких вздохов и прошёл в комнату. Здесь было всё так же, как и в прошлый раз. Прислушался. Заскреблись мыши. И на сердце тоже кто-то заскрёбся.

— Жизнь невозможно повернуть назад, — тихонько промычал я под нос. — И время ни на миг не остановишь…

Подошёл к часам и открыл стеклянную дверку. Осмотрел циферблат. Нужно было найти кнопку, запускающую механизм. Потрогал цифры. Гири валялись на полу, маятник был погнут. Мои предшественники обыскивали эти часы явно с пристрастием.

Я обошёл их кругом. Погладил кончиками пальцев. Пока ничего в глаза не бросалось. Вообще ничего. С задней стороны доска, прикрывавшая механизм, была выбита, и внутренняя камера была хорошо видна. Шестерни, пружинки и винтики были покрыты паутиной и пылью. Вполне очевидно, что никаких документов в механическом отсеке не было.

Ну… ладно. Ладно. Я несколько раз сжал и разжал кулаки. Итак… Итак… На фотографии в доме Розы стоял Эдик Калякин, а за ним находились вот эти самые часы. Стрелки показывали… десять часов, три минуты… Блин, зачем я пел? Теперь от Пугачихи житья не будет…

Старинные часы ещё идут,

Старинные часы, свидетели и судьи.

Когда ты в дом входил, они слагали гимны,

Звоня тебе во все колокола…

Я прикоснулся к минутной стрелке и чуть надавил. Стрелка поддалась и сдвинулась. Аккуратно, чтобы не сломать, я сделал полный оборот. Часовая тоже двигалась. Хорошо. Я сделал ещё один оборот. И ещё…

Стрелки двигались без сопротивления, и я выставил на часах десять ноль-ноль… Блин… Позицию десять, ноль три стрелки проходили дважды в сутки. Не мог же тайник открываться каждые двенадцать часов? Не мог. Должна быть кнопка. Ури, Ури, где у него кнопка⁈ Или рычажок. Или ещё какая приблуда. Где?

Руки от волнения стали влажными. Я ещё раз внимательно осмотрел часы и… И ничего не нашёл. Ладно. Если не откроются, я просто их расхреначу. Разобью, разломаю на щепки. Только сбегаю за топором…

— Ну, с Богом… — прошептал я и сдвинул минутную стрелку на три минутки.

Сердце молотило так, что я чуть не пропустил щелчок. Щелчок! Тихий, короткий, едва ощутимый. Просто «тц» и всё. Но щелчок был. Точно был… И?

И вдруг, вслед за первым, раздался ещё один щелчок и выпуклая накладка с числом двенадцать чуть-чуть шевельнулась. Просто дрогнула. Самую малость. А значит…. А значит там… был…

Я поднял руку и надавил на двенадцать часов. Надавил, и подчиняясь моим пальцам, единичка и двойка вжались в циферблат. И в тот же миг механизм цвакунул и… Охренеть. Циферблат отщёлкнулся, как дверка. Теряя терпение, я распахнул эту дверцу. За ней скрывалась плоская ниша, и эта ниша…

— Так, понадобится фонари! У всех фонари имеются?

Во дворе дома раздались уверенные громкие голоса. Сука! Ну, как так-то? А Пугачёва в моей голове никак не унималась:

Звоня тебе во все колокола…

4. Пули отольются в гири

За окном мелькнули тени, и я услышал, что людей было явно несколько, и они шагали и переговаривались, совершенно не скрываясь, чувствуя свою силу. Я начал перебирать в уме, кто это может быть.

По идее Чердынцев не должен был меня выследить. Ведь мой телефон остался дома… Если он только прицепил мне какой-нибудь маячок… Но как бы он это сделал? Не фокусник же он и не ловкач Акопян. Ловкость рук и никакого мошенства…

Я бы понял, если бы он прилепил что-то к машине, но Кукуша вместе со своей тачкой тоже остался дома. Был ещё вариант, что он тупо мог прицепить ко мне наружку. Правда, я даже не знаю, что это должна быть за наружка такая. За мной никто не шёл от дома к театру.

Ну ладно, допустим, я хреново проверился, не посмотрел. Но в машине я время от времени оборачивался. Никто конкретно за нами не ехал. Короче, если это не люди чекиста Чердынцева, то кто? Теоретически, это могли быть псы Никитоса, судя по тому, как уверенно они действовали безо всякого страха обнаружить себя. Значит, были уверены что деться мне с подводной лодки некуда.

Я резко захлопнул открывшуюся лицевую сторону циферблата, перекрутил стрелки. Число двенадцать на верхней отметке отщёлкнулось и заняло свою первоначальную позицию.

Пришельцы чувствовали себя свободно и вольготно, как у себя дома. Ходили и громко переговаривались. — Тут такие заросли, как это все вычищать-то будем? — воскликнул человек с резким и скрипучим голосом

— Ты че, прикалываешься? — ответил второй голос. — Они сами все и сделают. Мы что ли будем это все корчевать?

— А может, и не надо? может так лучше и оставить?

— Да это вообще по херам, главное что там внутри поди все прогнило!

Я покрутил головой, пытаясь найти решение. Аналогия с подводной лодкой была вполне уместной. На всякий случай я метнулся к дивану, туда за которым в прошлый раз шуршали мыши.

Аккуратно и мягко ступая, сделал ещё несколько шагов и оказался у окна. Окно это было с обратной стороны дома и в принципе можно было попытаться провернуть такой же финт, как вчера в доме Розы и уйти в пампасы. Заросли за окном были, как в джунглях. Да только рама присохла и… Блин… И… И ни хрена не открывалась!

Я наклонился к окну и… сердце чуть не взорвалось! Твою мать! Аж волосы шевельнулись. Нельзя ж так. Прямо перед окном возникла рожа здоровенного мужика, заросшего и крайне мерзкого. Он скорее был похож на бандоса, чем на мента или чекиста.

Должно быть, видок у меня тоже был тот ещё, типа как у обезумевшего привидения, потому что бандос, увидев меня в мутном и грязном окне, отшатнулся, шагнул назад, запнулся и завалился в травищу, которая здесь была выше человеческого роста.