Лекарь Империи 5 - Александр Лиманский
— Это острая субдуральная гематома со сдавлением и дислокацией ствола! — крикнул я медсестре, которая испуганно смотрела на меня. — Он умирает! В операционную, нейрохирургическую, срочно! Каждая секунда на счету!
Медсестра бросилась к телефону, вызывая операционную.
Я продолжал мониторить состояние Ашота.
Его дыхание стало прерывистым — несколько глубоких, судорожных вдохов, а затем — пауза, затишье. Дыхание Чейна-Стокса. Пульс, до этого частый, начал парадоксально замедляться.
Брадикардия. Мозг задыхался.
Классическая триада Кушинга. Высокое внутричерепное давление, нерегулярное дыхание, брадикардия. Еще немного, и наступит декомпенсация. Остановка дыхания. Смерть ствола. Конец.
— Три сломанных ребра справа, еще два слева, — торопливо докладывал Фырк. — Ушиб правой почки с небольшой гематомой. Селезенка вроде цела! Сотрясение мозга тяжелой степени!
— Его профессионально избивали, — пробормотал я, быстро ставя в вену на руке Ашота толстый периферический катетер. — Удары наносились методично, с расчетом на максимальный ущерб.
Я подключил капельницу, пустив раствор на полной скорости, чтобы хоть как-то поддержать падающее давление.
— Медсестра! — позвал я.
— Операционная не готова! — крикнула она от телефона. — Там экстренный аппендицит, будут свободны только через полчаса!
— У нас нет получаса! У нас есть от силы десять минут! — я повернулся к ней. — Тогда срочно в реанимацию! Вызывайте дежурного анестезиолога, готовьте интубационный набор и аппарат ИВЛ! И если вы еще не вызвали полицию — сделайте это немедленно. Это криминальная травма.
Пока санитары готовили каталку для транспортировки в реанимацию, мой мозг, освобожденный от необходимости ставить диагноз, лихорадочно пытался понять, что, черт возьми, произошло.
Ашот — мирный, добродушный торговец шаурмой.
Вечно улыбающийся, окруженный своей многочисленной семьей. У кого с ним могли быть такие конфликты, которые заканчиваются проломленным черепом? Конкуренты? Бред. За место у остановки так не бьют. Это не просто драка, это покушение на убийство.
Может, это связано с той квартирой? Я вспомнил, как помог ему снять жилье для родственников, приехавших из Армении. Но там же все прошло гладко. Хозяин получил свои деньги вперед, армяне тихо заселились…
— А может, кто-то из соседей просто недоволен армянами в доме? — предположил у меня в голове Фырк. — Знаешь, как у вас, двуногих, это бывает… не любят приезжих.
Мысль была неприятной, грязной, но, к сожалению, вполне возможной.
Медсестра, которая бегала к телефону, вернулась. По ее бледному, почти серому лицу я понял — новости плохие.
— Илья Григорьевич, все операционные заняты! Шаповалов и Некрасов на плановых. Нейрохирург, магистр Филатов, оперирует опухоль головного мозга, он освободится в лучшем случае часа через три-четыре. Из свободных хирургов в больнице сейчас только… только Целитель Крылов из Владимира.
— Вот дерьмо! — выругался у меня в голове Фырк. — Крылов? Да он же позер! Он скальпель от десертной ложки не отличит!
Три часа.
Ашоту, судя по динамике, не прожить и тридцати минут. А Крылов… Целитель третьего класса, специализация — плановая абдоминальная хирургия.
Трепанацию черепа он, в лучшем случае, видел на картинке в учебнике. Поставить его сейчас оперировать мозг — это гарантированно убить пациента.
— Зовите Крылова, — приказал я ровным, лишенным эмоций голосом. — И готовьте операционную. Быстро!
План был рискованным. Но другого не было. Мне нужен был не хирург. Мне нужен был его ранг. А головой и руками в этой операционной буду я.
В предоперационной царила лихорадочная суета.
Ашота уже переложили на операционный стол.
На большом светящемся негатоскопе на стене висели снимки экспресс-КТ — гематома выглядела как огромное, зловещее черное пятно, сдавливающее и смещающее левое полушарие мозга.
Виктор Крылов вошел, уже переодетый в стерильный хирургический костюм. Он бросил один взгляд на снимки и побледнел так, что его лицо стало неотличимо от белой маски.
— Я… я не могу это делать, — его всегда уверенный, хорошо поставленный голос дрогнул и превратился в жалкий писк. — Это же… это сложнейшая нейрохирургическая операция! Я абдоминальный хирург! Я оперирую кишки, а не мозги!
Хоть на это у него хватило ума. Признать свою некомпетентность — это тоже поступок. Лучше честный трус, чем самоуверенный убийца, как Некрасов.
— Я не возьму на себя такую ответственность! — продолжал он, почти срываясь в истерику. — Я его убью на столе!
— Оперировать буду я, — спокойно сказал я, заканчивая мыть руки. — Операция пройдет успешно. Тебе нужно будет всего лишь меня прикрыть если будут вопросы.
Крылов уставился на меня, как на сумасшедшего.
— Что⁈ Ты⁈ — его голос сорвался на визг. — Да ты же всего лишь Подмастерье! Ты даже формально не имеешь права ассистировать на таких операциях, не то что оперировать! Это противозаконно!
Он сделал шаг вперед, загораживая мне проход в операционную.
— Я не допущу этого безумия! Я немедленно доложу в Гильдию!
— О, смотри-ка, храбрец нашелся! — съязвил у меня в голове Фырк. — Оперировать боится, а командовать — нет!
Я медленно вытер руки стерильным полотенцем и подошел к нему вплотную. Мой голос был тихим, почти шепотом, но в наступившей тишине он, казалось, звенел, как натянутая стальная струна.
— Крылов. Уйди с дороги. Сейчас же.
— Ты не имеешь права! Я не позволю! — упорствовал он.
— Послушай меня внимательно, — я понизил голос еще больше, так, что слышать мог только он. — Ты хочешь, чтобы этот человек умер здесь, в предоперационной, пока мы с тобой будем выяснять, кто и на что имеет право?. Если ты сейчас помешаешь мне, и Ашот умрет — я лично позабочусь, чтобы в каждом отчете, в каждом протоколе, в каждой докладной для Гильдии было написано о твоем преступном бездействии, которое привело к смерти пациента. Твоя блестящая карьера закончится здесь и сейчас. А теперь отойди.
Крылов смотрел мне в глаза несколько долгих, звенящих секунд. Я видел в его взгляде борьбу — страх перед ответственностью, страх перед Гильдией и животный страх перед той ледяной, абсолютной уверенностью, которая исходила от меня.
Он медленно, как в замедленной съемке, отступил на шаг в сторону.
Правильное решение.
Крылов отступил, и я, не теряя больше ни секунды, прошел в операционную. Время утекало, как кровь из артерии, каждая секунда приближала Ашота к точке невозврата.
Операционная медсестра, молоденькая девушка с испуганными, но решительными глазами, уже готовила инструменты на столике, понимая, что сейчас начнется битва за жизнь.
И тут со
