Полковника Призывали? - Halfak

Мысли о Шайе заставили его вспомнить тот самый артефакт. Гриша много раз думал о том, что он тогда увидел, но научных или хотя бы логичных ответов он не находил...

Гриша резко встряхнул головой, словно отгоняя наваждение. — Мозговыносящая хрень, — буркнул, ускоряя шаг, будто тени прошлого могли настигнуть его здесь, среди белых стен.

Дверь в кабинет встретила его лаконичной табличкой: «Главный врач». Он постучал дважды — звук, отражённый эхом, напоминал стук сердца.

— Входите, — голос за дверью был холоднее лунного света, но Гриша уловил в нём едва заметную трещинку.

Кабинет дышал минимализмом: стальной стол, пара стульев с геометрическим узором, на стене — голограмма спирали ДНК, мерцающая изумрудным светом.

Шайя сидела, склонившись над планшетом, её белые волосы, собранные в тугой пучок, отливали серебром. Увидев его, она не улыбнулась, но брови слегка дрогнули, словно весенний лёд на озере.

— Присаживайтесь, — кивнула она на стул, и Гриша опустился в кресло, развалившись с преувеличенной небрежностью.

«Эх, чертовка... Хороша», — пронеслось в голове, пока его взгляд скользил по её строгому халату, вдруг заметив, как свет лампы подчеркнул линию скул.

— Кхм-кхм, — кашлянула Шайя, ловя его блуждающий взгляд. — Как самочувствие?

— Отлично! — он широко улыбнулся, демонстрируя зубы, белые, как свежий снег. — Готов хоть сейчас на задание.

— Жалобы есть? — её перо зависло над электронным бланком.

— Ни единой, — Гриша помотал головой, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить и не прокричать во весь голос: «Выпустите меня отсюда, ради всего святого!»

Шайя отложила планшет, скрестив руки на груди. Её взгляд, обычно острый как скальпель, смягчился на долю секунды — словно солнце, выглянувшее из-за туч.

— Тогда, — она протянула ему чип с печатью Легиона, — не вижу смысла вас больше здесь держать.

Чип с данными о выписке упал в ладонь тёплой монеткой. Гриша сжал его, ощущая, как под пальцами пульсирует голограмма — символ свободы. За окном, где-то за бронированным стеклом, пели птицы, или может, это звенели дроны. Но ему было всё равно. Стены оставались позади.

— Спасибо, — произнёс Гриша, и слова повисли в воздухе, словно хрупкие стеклянные шары, готовые разбиться от неловкости.

Пауза затянулась, наполняя кабинет густым молчанием, которое он наконец прервал, сделав шаг вперёд. Солнечный луч, пробивавшийся сквозь жалюзи, дрожал на его воротнике, будто подгоняя: «Ну понеслась».

— Доктор… В качестве благодарности за моё чудесное исцеление… Он вдохнул, словно ныряя в ледяную воду. — Не согласитесь ли вы… посидеть где-нибудь? Вместе?

Его голос звучал искренне, как струна, натянутая до предела. Шайя замерла, перо в её руке застыло над документом, отбрасывая тень-стрелку прямо к его имени в графе «выписан».

Безупречный профессионализм, хладнокровные решения, часы у операционного стола — всё это вдруг показалось ей пеплом на языке. Она подняла глаза, и в них мелькнуло что-то тёплое, словно луч света, пробившийся сквозь толщу арктического льда.

— Ну… Румянец, едва различимый, как утренняя заря, проступил на её щеках. — Пожалуй… я соглашусь.

Гриша едва не подпрыгнул на месте, будто мальчишка, получивший вожделенную игрушку. Ведь Гриша искренне хотел поблагодарить ее за проделанные труды, к тому же, ему как ни крути надо было налаживать контакт со своей целью и ее согласие на встречу заметно облегчало ему задачу,

— Тогда я разгребу свои дела и напишу вам! — он отступил к двери, движения лёгкие, словно тело забыло о месяцах боли.

Шайя кивнула, её пальцы невольно поправили прядь волос, выбившуюся из строгого пучка. Дверь захлопнулась, оставив после себя тишину, наполненную жужжанием голограммного проектора.

…

Одиночество всегда было её верным спутником. Оно вилось за ней, как тень, везде куда бы она не пошла – талант, а по словам некоторых гениальность имели свои минусы. Где бы она не оказалась: в стерильных коридорах госпиталя, научных станциях, торжественных приемах – Ее из общества как будто отталкивала некая неведомая сила.

Но сейчас, когда шаги Гриши затихли, оно обрушилось с новой силой. Она провела ладонью по холодной поверхности стола, ощущая мурашки на коже.

«Его случай…». Сложный, почти безнадёжный. Переломы, ожоги, разрывы органов — пазл, который она собирала ночами, словно археолог, склеивающий древнюю вазу.

В добавок он… был ей благодарный. Не орал, не пытался хватать за бёдра, не сыпал похабными шутками, как другие. Смотрел на неё с доверием, которое грело сильнее инфракрасных ламп.

Она встала, подошла к узкому окну. За бронированным стеклом клубились облака, напоминая клубы дыма после взрыва.

«Простой, как палка. Добродушный, а еще симпатичный». Слова вертелись в голове, как падающие листья. В её мире, где каждый второй офицер мерял силу ударами по стойке бара, а взгляды скользили ниже пояса, он был… другим.

— Эх… Вздох вырвался сам собой. Рука потянулась к воротам халата, увидев себя в отражении, а точнее свое лицо, покрытое румянцем, она сама себя засмущалась.

«Правильно ли я поступила»? Работы было не початый край: помимо обычной деятельности врача, на нее тяжким бременем легла участь исследования артефакта.

— К чёрту, — прошептала она, с силой захлопнув папку с диагнозами. Голограмма ДНК на стене дрогнула, рассыпавшись на изумрудные искры. «Ничего страшного, если я отвлекусь на один день».

Буркнула про себя девушка, и вышла из кабинета, но мысли были о другом, ей просто хотелось немного развеяться как в моральном, так и в физическом смысле, но ей не очень хотелось это признавать.

…

Гриша нырнул обратно в армейскую жизнь, как в холодную реку после парной.

Всё вокруг будто заиграло новыми красками, но с оттенком абсурда. Каждый встречный на базе — от юнцов-новобранцев до седых полковников — считал долгом чести схватить его руку в стальной захват, будто пытаясь через ладонь перенять крупицу его удачи.

Девушки щёлкали ресницами, как метрономы, а их улыбки напоминали лезвия ножей — острые, опасные, но такие манящие.

Первая неделя пролетела в бумажном вихре. Отчёты множились, словно грибы после дождя: рапорты, акты, объяснительные. Каждый лист казался проклятым свитком, а их были сотни.

Но Грише повезло — Кан, словно ангел-хранитель с сигарой в зубах, выдернул его из когтистых лап «кунфу-тренинга».

— Спасибо, старик, — пробормотал Гриша, наблюдая, как полковник размахивает бумагами, будто флагом на параде.

Тем же вечером