Мир сошел с ума - Greko
— Не понял.
— Это латынь, старина. «Я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше». Марк Туллий Цицерон.
— Отлично сказано, Чайлд. Вызов принят!
Ситуацию в Самаре следовало оценивать как отчаянную. Но кто сказал, что на северо-западе Тамбовской губернии, в Липецком уезде, она была проще? Проблема была в том, что меня не хотели туда пускать. Из-за восстания Антонова. Оно уже было подавлено в крови, лидер мятежа скрывался, его разыскивали. Большая зона, в которую Липецкий уезд не попал, контролировалась войсками. Что там творилось, представить несложно. В деревнях все выметено до зернышка. Уцелевшие скоро побегут кто куда — в том числе и на северо-запад. Если уже не побежали.
— Не торопи события, Баз, — советовал мне Чайлд. — С русскими всегда так — никогда не знаешь, как все повернется. То палки в колеса вставляют, то лучшие друзья…
Как же мне спокойно усидеть, если у меня целый пароход продуктов и есть люди, испытывающие в них крайнюю нужду? Еда нужна «еще на вчера», каждая минута на счету. Я отправил телеграмму Степану Корчному. С ультиматумом.
(1) Добрый дедушка Ленин до революции считал, что «голод может и должен явиться прогрессивным фактором не только в области экономической. Он заставит мужика задуматься над основами капиталистического строя, разобьёт веру в царя и царизм и, следовательно, в свое время облегчит победу революции», помощь голодающим есть сентиментализм нашей интеллигенции. «Глубокий» марксистский анализ ситуации с голодом в 1921−22 гг. не мог не подвести к выводу, что голод может вдохнуть силы в контрреволюцию. Отсюда и все странные действия при взаимодействии с ARA.
(2) Всерокомпом — Всероссийский комитет помощи больным и раненым красноармейцам и инвалидам войны. Организация, оказывавшая адресную помощь семьям красноармейцев, погибших на войне.
(3) Чайлд Ринг — выдуманный персонаж, собирательный образ таких подвижников-американцев, как Ф. А. Голдер и Дж. Ривз Чайлдс. Последний, к сожалению, полностью скомпрометировал себя, пойманный на контрабанде ювелирных ценностей из России.
(4) Месячный продпаек совсотрудника АРА составлял 25 кг муки, 13 кг риса, по 5 кг сахара и свиного сала, 10 банок сгущенки и 1,5 кг какао.
Глава 3
Волки и агнцы
Неописуемая вонь самарского вокзала и прячущиеся в темноте его залов беженцы остались позади. Поезд уносил меня из юдоли печали Чайлда Ринга, и я надеялся, что в Липецком уезде не столкнусь с такой жутью, как на Волге — с закоченевшими трупами на улицах, с сотнями детских тел в моргах, с арестованными крестьянками, признавшихся в убийствах и людоедстве. И что, набравшись опыта в организации складов и кухонь, я смогу быстро наладить работу. Вопрос упирался в людей. О, я куда лучше американцев соображал, что работа в ARA поставит на русских сотрудниках клеймо, что в будущем она им аукнется. «Думай не о единицах, думай о сотнях», — этот лозунг Ринга взял на вооружение, и все же не мог не есть себя поедом за столь бездушную потребительскую позицию.
Отвлекала одна юная особа, жизнерадостно разъясняющая своим спутникам концепцию освобождения женщин, придуманную, как она утверждала, Александрой Коллонтай.
— В новом обществе заняться сексом — что выпить стакан воды (1), — разглагольствовала она. — Вопрос взаимоотношения полов не должен нас отвлекать от созидательной работы.
Ее голос, радостный и звонкий — как на митинге, как у настоящей комсомолки — заполнял весь неотапливаемый вагон, заставляя меня морщиться. Показной оптимизм бесил. Когда девушка рассуждала о любовных играх, у меня перед глазами вставала фотография бузулукского трупоеда Мухина с выпирающими как крылья лопатками и торчащим как палка позвоночником. Думать о сексе, когда миллионы глядят в лицо смерти от голода — с каким еще кощунством мне предстоит столкнуться?
— Вы смотрите на меня, будто я в чем-то виновата, — кокетливо поправляя красную косынку на шее, сказала девушка.
«А кто виноват?» — так и хотелось мне закричать в полный голос.
Я плотнее запахнул шубу и уткнулся в морозные узоры на оконном стекле. За ним проплывала растерзанная страна.
Добраться напрямик до Липецка из Самары оказалось невозможно. Лебедянский мост, взорванный еще во время набега Мамонтова, так и не восстановили. Пришлось ехать до Ельца и пересаживаться на сани. Меня ждал чекист Степан Корчной, которому было суждено превратиться в мою тень. Или в проводника сквозь дебри советской бюрократии. Или в помеху.
Не приехать он не мог — я четко и ясно дал понять, что или Липецк, или я уезжаю, передав продукты АРА. И что вариант со мной, с частным лицом и человеком, с миссией Гувера связанного опосредованно, большое начальство моего соратника по революционной борьбе (ха-ха!) должен устраивать гораздо больше. Решение было принято моментально, и вот Степан встречал меня в Ельце.
Благодаря его чекистскому мандату в деревнях, разоренных, с пепелищами и разбитыми церквами — верных признаков прошедших боев между белыми и красными, — мы находили сменных лошадей достаточно легко. Даже в тех, где впервые столкнулись с амбаром, превращенным в морг. Его охранял сторож с ружьем.
— Беженцы. Одни здесь лежат, другие, кто еще жив, норовят труп стащить, чтобы сожрать, — пояснил нам секретарь сельсовета.
— Из-под Тамбова? — уточнил Степан.
— А откуда же еще? Нам им кормить нечем, — не оправдываясь, а просто информируя, сказал представитель местной власти.
— Страшно представить, что творится на юге Липецкого уезда, — обеспокоился я. — Надо бы нам поспешать.
Мы и поспешали, нас не остановила даже выкатившаяся на небо луна, осветившая белые простыни на печальных брошенных полях. На холодном горизонте четко виднелся силуэт одинокой церкви.
— В буржуйской прессе большевиков обвиняют в осквернении храмов, — упрекнул меня Корчной. — Да будет тебе известно, что, когда сюда прорвались казаки, 80 церквей обнесли подчистую. Обоз с мародеркой растянулся на 60 верст, когда они отступали.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
Степан вздохнул.
— В Москве обсуждают конфискацию церковных сокровищ для борьбы с голодом.
— Заберут, — уверенно сказал я.
Чекист невзначай на меня посмотрел, но промолчал.
Ближе к полуночи, когда потянулись лесные просторы, я опамятовался.
— Степа! Надо ночевку искать. В лесах наверняка волки.
Корчной, городской житель, побледнел. Достал маузер, проверил заряжен ли. Я приготовил браунинг и шестизарядный кольт М17 с удобной системой экстракции гильз и заряжания с помощью обойм-держателей в форме полумесяца.
— Энто вы верно подметили, товарищ, — откликнулся с облучка возница. —
