Лекарь Империи 7 - Александр Лиманский
— Я ему передам, — пообещала Кобрук.
Я вышел из кабинета Кобрук, и дверь за мной закрылась с тихим, уверенным щелчком. Воздух в коридоре показался свежее и легче.
— Ну что, двуногий, как тебе наша железная леди? — Фырк, до этого тихо сидевший в кармане, снова занял свой наблюдательный пост у меня на плече.
— На нашей стороне. И это хорошо, — ровным голосом ответил я.
Не «на моей стороне». А «на нашей».
Она давала мне политическое прикрытие, я давал ей результаты и мощный инструмент в виде будущего центра. такие партнерские отношения часто были надежнее эмоциональных. Пока наши интересы совпадали, она будет самым сильным моим союзником.
— Она сильный игрок! — с несвойственным ему уважением проскрипел Фырк. — В этой больнице, пожалуй, только ее я и уважаю. Остальные — так, мелкая сошка, планктон.
— Не преувеличивай.
Мы двинулись по коридору в сторону ординаторской, и, словно по заказу, из-за поворота нам навстречу выплыл магистр Журавлев. Он шел так, будто уже владел этим местом.
Не инспектировал, а патрулировал свою будущую территорию.
Увидев меня, он не замедлил шаг, лишь удостоил величественным кивком. Это было не приветствие. Это было клеймо. Он метил меня, показывая, что я под постоянным наблюдением.
— Как будто гильдейскому чинуше заняться больше нечем, кроме как за тобой по пятам ходить! — прошипел Фырк мне в ухо.
— Как раз есть чем, — мысленно ответил я, провожая магистра взглядом. — Он выполняет свою «миссию» — следит за мной.
— Толстозадый паразит!
— И пришло время его немного поднапрячь. Пассивная оборона — проигрышная стратегия. Они сделали свой ход, убрав Шаповалова. Теперь мой черед.
Я зашел в ординаторскую. Величко сидел за компьютером и сосредоточенно что-то печатал. Он был моим бесценным активом. Его родственные связи — это прямой канал в штаб противника. Нужно было использовать его, пока этот канал не перекрыли.
— Семен, есть новости от дяди? — спросил я негромко.
Величко быстро огляделся по сторонам, убедился, что мы одни, и понизил голос до шепота:
— Дядя говорит, что-то очень странное происходит. Журавлев обычно на плановые проверки тратит три дня максимум, а потом уезжает писать отчеты. А тут уже пятый день пошел, и он, кажется, вообще уезжать не собирается.
— И что его интересует?
— Ты, Илья. Только ты. Он перерыл все твои истории болезни, опросил медсестер, санитарок, даже в буфете спрашивал, о чем вы за обедом говорите. Остальное — это просто для вида, для создания шума.
Так и есть. Интересная инспекция. Единственная цель — я. Но кто заказчик? Журавлев — это просто ружье, а не стрелок. Кто нажимает на курок?
— Эй, двуногий! Дай я за ним послежу! — Фырк вскочил на плече, боевито распушив хвост. — Я вмиг узнаю, что у этого индюка в его напыщенной башке творится!
Я откладывал эту опцию уже довольно давно. Кто знает какими силами обладает гильдейский магистр. Он вполне может почувствовать Фырка и как-то ему навредить. А этого мне бы ой как не хотелось.
— Подожди. Он владеет магией, его ментальные щиты сильны. Он может тебя почувствовать. Нужно быть предельно осторожным.
— Понял-принял! Буду не как таран, а как призрак! Как дуновение ветерка! Как комар на лысине! — с готовностью затараторил Фырк и, не дожидаясь дальнейших инструкций, просто растворился в воздухе.
Я не успел ничего сказать. Ну что за прыткий… бурундук.
Надеюсь, у него получится. Это был мой первый контрудар.
Невидимая вылазка на вражескую территорию. Информация — это оружие, а у меня его сейчас было катастрофически мало. И то, что принесет Фырк, определит всю нашу дальнейшую стратегию в этой войне.
В кармане халата коротко и резко завибрировал телефон.
Я глухо выдохнул, вырванный из напряженных размышлений. Рука сама потянулась к карману. Достал аппарат, мельком взглянув на экран.
И чуть не выронил его на кафельный пол.
Неожиданно и ожидаемо одновременно. Я нажал на кнопку вызова, тут же поднося телефон к уху.
— Да, Игорь Степанович. Как вы?
Глава 3
Секунда тишины, треск помех, а затем — знакомый, усталый, но с несгибаемой иронией голос Шаповалова.
— Ну что, потерял меня, Разумовский?
Его голос звучал устало, но не сломлено. Ирония — хороший признак. Значит, контроль над ситуацией он не потерял. Это главное.
— Еще бы! Докладывайте обстановку, Игорь Степанович, — ровным, деловым тоном ответил я.
— Хах… Кобрук уже рассказала, что ты в курсе. Так что ничего нового я тебе не скажу, — он тяжело вздохнул. — В целом все нормально. Если не считать, что у них тут действительно… полная жопа.
Выражается. Это маркер.
Шаповалов прибегал к такой лексике только в двух случаях: либо когда ситуация полностью выходила из-под контроля, либо когда он хотел подчеркнуть ее крайнюю степень серьезности для собеседника.
Сейчас, судя по всему, было и то, и другое. Значит, информация Кобрук об аврале была не преувеличением, а преуменьшением.
— Насколько все плохо? — уточнил я, продолжая собирать факты.
— Заведующий хирургией слег со «стекляшкой», заведующий терапией — тоже. Половину опытных врачей еще на прошлой неделе забрали в Москву, видимо, там тоже все несладко. А неопытную молодежь оставили крутиться как могут. В общем, я тут, еще пара стариков предпенсионного возраста, и на нас троих держится вся экстренная хирургия областной больницы.
— То есть вызов был не чистой провокацией?
— Да кто ж его теперь разберет, — усмехнулся он в трубку. — Но то, что я им здесь нужен как воздух, — это факт. У вас там ты и Киселев вполне справитесь. Так что я пока здесь, латаю дыры.
— Кобрук считает, что вы не вернетесь, — весомо произнес я.
В трубке на несколько секунд повисла долгая, тяжелая пауза.
— Приятно, черт возьми, слышать такое от своего персонала, — наконец произнес он, и в его голосе прорезался металл. — Значит ты переживаешь. И это хорошо. Но не беспокойся. Привык я к своему отделению, к тебе, «хомякам»… Так что. Не дам я им меня здесь насовсем оставить. У меня в Муроме дача, жена, дети. Да и не нравится мне этот ваш Владимир. Слишком большой, слишком суетливый.
