Внедроман 2 - Алексей Небоходов
Накануне отъезда друзья устроили вечер с выпивкой, селёдкой под шубой и воспоминаниями о первых съёмках. Ольга Петровна, разлив последний грузинский коньяк, выразила надежду, что Михаил вернётся с валютой и французской косметикой. «Искусство – это прекрасно, – сказала она, – но «Шанель» для меня важнее коммунистических идеалов». Михаил с серьёзной миной пообещал чемодан «самых прогрессивных духов».
Ранним утром самолёт «Аэрофлота» унёс Михаила на Запад. Париж встретил его туманом, подчёркивая абсурдность ситуации: советский гражданин прибыл продавать социалистическую эротику буржуазным развратникам. Михаил ощутил приятное волнение и абсурдную уверенность в собственной правоте.
Пограничник равнодушно поставил штамп в паспорт с серпом и молотом, и Михаил осознал, насколько далеко зашёл. Он здесь официально, в костюме, сшитом на подпольной фабрике, с портфелем, полным кассет, где трактористы и доярки боролись за права трудящихся голыми. Ему стало смешно и гордо одновременно: окно в Европу пробито, пусть и через спальню западных ценителей пикантного кино.
Садясь в такси, Михаил улыбнулся своим мыслям: его ждала встреча, способная утвердить его статус международного продюсера эротического абсурда. Запах круассанов и мокрого асфальта обещал занимательное приключение.
В прошлой жизни Михаил уже бывал в Париже, но тогда разъезжал в бронированном «Мерседесе» с телохранителем. Теперь же был только советский костюм, кассеты и инструкция, полученная на секретном этаже здания на Кутузовском.
По совету Дмитрия, резидента КГБ, формально – второго советника посольства, Михаил выбрал скромный отель «Hôtel Marguerite» с облупленной вывеской. В номере пахло старым деревом и прелым декадансом, а в тумбочке лежал итальянский томик Бальзака.
Проверив документы, Михаил снова перечитал инструкцию: «Café Panaché, 12:30. Фраза: „Вы не знаете, где здесь подают гренки по рецепту Робеспьера?“». От абсурда Михаила перекосило. Дмитрий явно любил исторические курьёзы и шпионские игры с абсурдом. Как будто агент КГБ не мог сказать просто «добрый день».
Время тянулось с провансальской ленцой. Михаил разложил вещи, спрятал кассеты под ящик, заварил чай в кружке с логотипом отеля и невольно усмехнулся: кто бы мог подумать, что спустя столько лет он снова окажется в Париже – не как олигарх с яхтами, а как посланник специфического культурного обмена, застрявший где-то между «Госкино» и «Мулен Ружем».
К полудню, надев костюм, который на фоне парижан выдавал провинциальность, Михаил вышел на улицу. Асфальт мягко блестел после дождя, аромат кофе смешивался с запахом выпечки. Париж казался до нелепости уютным, будто специально притворился открыткой, чтобы запутать очередного агента.
Михаил шёл спокойно, внимательно изучая отражения в витринах и зеркалах машин. Слежки не было – или работала безупречно. У газетных киосков он делал вид, что читает заголовки, проверяя, не повторяется ли поблизости знакомая фигура. Однажды насторожился, заметив высокого мужчину в плаще, но тот оказался рекламным манекеном, предлагающим «русскую водку» у входа в ресторан «Tsar's Table».
До кафе оставалось несколько кварталов. Михаил замедлил шаг, размышляя, кого именно приготовил ему Дмитрий – мастера двусмысленных формулировок. Его «представитель французской стороны» мог быть кем угодно: от режиссёра до бывшего порномагната, переквалифицировавшегося в оливковое масло.
За углом показалась вывеска «Café Panaché» с бронзой и патиной, засаленными шторами и единственным уличным столиком, за которым уже сидел мужчина с газетой. Михаил остановился, поправил воротник, проверил записку во внутреннем кармане и шагнул вперёд – навстречу тому, что могло изменить всё.
Или хотя бы угостить гренками по рецепту Робеспьера.
В кафе царила безмятежность левобережья: аромат кофе, шуршание газет. Дмитрий, словно сошедший с афиши советского турбюро, сидел за столиком и добродушно улыбался, будто вчера они пили коньяк у него на кухне. Увидев Дмитрия, Михаил невольно подумал: если все резиденты КГБ так миролюбивы, западные спецслужбы зря получают зарплату.
– Михаил! Вовремя! – Дмитрий вскочил, пожал руку. – Я уж подумал, вы увлеклись достопримечательностями буржуазного Парижа.
Конотопов усмехнулся, садясь и заказывая кофе привычным жестом времён «дикого капитализма»:
– Признаться, мне всё это в новинку. Дальше Сочи не ездил, а теперь вот – Париж. Вызывает смесь любопытства и профессиональной тревоги. Особенно интересуют перспективы обмена с местными ценителями высокой, но греховной кинематографии.
Дмитрий негромко рассмеялся, похлопав по объёмной папке на столе:
– Тогда перейдём к главному блюду нашей беседы. Тут целая поэма с элементами смешения криминала и французской политики. Студия называется «Les désirs cachés» – «Скрытые желания». Хотя желания настолько откровенные, что и прятать нечего.
– Хорошее название, – одобрительно кивнул Михаил, принимая кофе от официанта. – Но меня больше волнует, что за ним скрывается, кроме официально признанных извращений.
Дмитрий приблизился и доверительно заговорил:
– Они занимаются настоящим запрещённым порно. Не тем, что здесь называют искусством. А тем, за которое дают сроки и нервные срывы. Вот, полюбуйтесь, – и он по-чекистски деловито переложил папку Михаилу.
Папка была объёмной и пахла типографской краской, что придавало уверенности в серьёзности мероприятия. Михаил листал страницы, хмыкая и бросая гэбисту ироничные взгляды:
– Дмитрий, да это настоящая криминальная комедия. Псевдонимы, скрытые съёмки, продажа через подпольные клубы. У нас бы это назвали самодеятельностью при тракторном заводе и выдали грамоту с Лениным.
Дмитрий улыбнулся и беспечно пожал плечами:
– Вот видите, а здесь это серьёзный бизнес на миллионы франков. Кстати, самое интересное дальше.
Михаил перевернул страницу и удивлённо вскинул брови:
– Ничего себе! Почти государственный заговор. Судя по данным, студию прикрывают высокие чиновники. У них тут все политики авантюристы, или это дух Парижа так влияет?
Дмитрий хитро развёл руками, изображая полное непонимание ситуации:
– Политика и эротика – близнецы-братья, особенно во Франции. Не будь запретов – никто бы и не смотрел. А так – каждому министру по маленькому порочному секрету. И вы удивитесь, насколько прибыльным бывает такое покровительство.
Михаил задумчиво отложил документы, допивая кофе и покачивая чашку в руке:
– Выходит, Дмитрий, это идеальный партнёр для нашего советского киноэкспорта. Политика с криминалом, пикантность с риском. Что ещё нужно для полного и взаимовыгодного культурного обмена?
– Вот именно, Михаил, – с деланной серьёзностью подхватил Дмитрий, – наша родина гордится такими энтузиастами. Французы скоро узнают, что истинная свобода рождается не на улицах Парижа, а на картофельных грядках родного колхоза.
Оба засмеялись. Дмитрий допил кофе и демонстративно посмотрел на часы:
– Пора и честь знать. У вас дела государственные, а у меня встречи с подозрительными личностями под видом культурных атташе. Надеюсь, информация была полезной?
– Полезной? – Михаил встал, зажав папку под мышкой. – Это находка! Сейчас же займусь контактами с «Скрытыми желаниями». Будем строить мосты эротического интернационализма. Не только им ведь получать удовольствие от нашего труда.
Они снова рассмеялись и обменялись рукопожатием. Михаил вышел на улицу с решительностью человека, приступающего к исторической миссии – наладить
