Лекарь Империи 5 - Александр Лиманский

их расположения и опасности. Тех, кто далеко и не опасен, можно лечить «химиотерапией» — медленным ядом. А тех, кто близко к жизненно важным органам, — вырезать скальпелем. Быстро и радикально.

— Отличное сравнение. Он не просто заметает следы. Он планомерно санирует свою организацию, минимизируя риски. Это объясняет методы. Но не объясняет цель. Какую опухоль он защищает с такой безжалостной эффективностью?

— А может, сама больница и есть опухоль? — предположил Фырк. — Или то, что в ней спрятано? Подумай — из-за чего чуть не погибла Яна? Она что-то увидела. В больнице. Из-за чего убили Борисову? Она что-то знала. И работала она тоже в больнице.

Я остановился посреди темной, пустой улицы. Вот оно.

Я все это время смотрел на ситуацию неправильно. Я видел больницу как сцену, на которой разворачиваются события. А что, если она не сцена? Что, если она — приз?

Или источник? Все эти схемы, подставы, убийства — это лишь симптомы. А сама болезнь, ее источник, находится где-то внутри стен больницы.

Нужно найти, что именно, — мысль была холодной и ясной, как лезвие скальпеля. У меня появилась рабочая гипотеза. А значит, появился и план.

— Могу пошпионить! — обрадовался Фырк. — Полетаю по больнице, послушаю разговоры! Залезу в кабинет главврача, почитаю секретные бумажки!

— Нет. Пока рано. Сначала разберемся с Мкртчяном. У меня есть план.

Я должен был действовать. Но атаковать Архивариуса в лоб — все равно что пытаться вырезать опухоль мозга кухонным ножом. Он — тень, фантом.

У меня нет ни одной зацепки, кроме туманного прозвища.

Но Мкртчян… Мкртчян был реален. Он был осязаемой, понятной целью. И он совершил ошибку. Он оставил след — моего избитого до полусмерти друга.

— Да, двуногий. Там все в ажуре, — заверил меня Фырк. — Завтра ты увидишь результат проделанной мной работы.

Глава 18

— Точно завтра будет? Ничего не сорвется? — мысленно спросил я.

— Конечно! — Фырк важно расправил невидимые для всех усики, сидя на моем плече. — Я же профессионал!

Просто и гениально. Не яд, не магия. Обычная, но очень сильная, почти казуистическая аллергия на редкое растение. Никто ничего не докажет. Идеальное преступление без следов.

— Тогда надо вызвать кавалерию, — решил я.

План хорош, но без официального прикрытия он может обернуться против меня. Нужен свидетель. Честный, неподкупный и, что важно, с официальными полномочиями. Я вспомнил про того самого сержанта из Владимира, который проявил себя в истории с фон Штальбергом.

Я достал из кармана телефон.

— Кого будем звать? Спецназ? Омон? Армию бурундуков-ниндзя? — с азартом прокомментировал Фырк.

Я набрал номер, который сохранил тогда в Владимире. Я ставлю на этого человека. Надеюсь, интуиция меня не подведет. Пошли длинные гудки, потом знакомый, чуть уставший голос:

— Сержант Лисовский слушает.

— Добрый вечер, сержант. Это лекарь Разумовский из Мурома. Помните меня?

— Господин лекарь! — голос на том конце провода мгновенно потеплел. — Конечно помню. Вы же помогли проучить этого малолетнего ублюдка, сына барона фон Штальберга. Чем могу помочь?

— У меня тут намечается одно интересное дело. И мне может понадобиться помощь честного полицейского.

Я сделал особый акцент на последнем слове.

— Слушаю внимательно, — ответил он после короткой паузы, и я понял, что он принял правила игры.

Я не стал излагать ему весь план. Это было бы глупо и опасно.

— Завтра утром, ориентировочно между девятью и десятью часами, в приемный покой нашей больницы, скорее всего, поступит экстренный пациент. Очень влиятельный человек из нашего города. Артур Мкртчян.

Лисовский на том конце провода молчал, но я почти слышал, как скрипят шестеренки в его голове.

Я дал Лисовскому точные инструкции. Он не задавал лишних вопросов. Просто слушал и запоминал. Когда я положил трубку, то почувствовал, что последний элемент плана встал на место. Теперь остается только ждать. Завтрашний день обещает быть очень интересным.

Я посмотрел на темные окна домов и подумал о том, что иногда для спасения одной жизни нужно устроить небольшой, хорошо срежиссированный ад для другой.

Дома меня встретил густой, сводящий с ума запах жареной картошки с грибами и луком. Вероника колдовала у плиты, напевая что-то веселое себе под нос. На мгновение вся тяжесть дня — интриги, угрозы, кровь и смерть — отступила, вытесненная этой простой, почти осязаемой атмосферой домашнего уюта.

— Как день прошел? — спросила она, не оборачиваясь.

— Стандартно. Спас пару жизней, поставил пару редких диагнозов, спланировал одну спецоперацию, — я подошел и обнял ее сзади, утыкаясь носом в ее пахнущие ванилью волосы. — А у тебя?

— Привезли бабушку с геморрагическим инсультом. Еле стабилизировали. Но вроде выкарабкается, — она ловко перевернула на сковороде золотистую картошку. — Садись, почти готово.

Мы поужинали, обсуждая всякую ерунду — соседскую кошку, которая повадилась воровать вяленую рыбу, что мужики сушили на балконе, новый магазин на углу, дурацкую погоду. Обычная жизнь обычных людей.

Если не считать, что один из нас — переселенец из другого мира с говорящим бурундуком-фамильяром, а другая — его верная боевая подруга, которая принимает его как данность, но не знает всей правды.

Потом мы устроились на диване смотреть какую-то старую имперскую комедию про двух незадачливых воров, пытающихся украсть магический артефакт из музея.

Вероника от души хохотала над их нелепыми выходками, уютно устроившись у меня под боком. Я тоже улыбался, смотрел на экран, но не видел фильма.

Все мои мысли были о завтрашнем дне. План был рискованным. Лисовский — честный, но кого он пришлет?

Если что-то пойдет не так, если Мкртчян не клюнет на наживку или его охрана среагирует слишком быстро… Последствия могут быть катастрофическими. Но другого способа прижать его не было. Законными методами его не взять, а оставлять избиение Ашота безнаказанным я не собирался.

Плюс Архивариус… Но с ним пока дело на паузе, нужно разобраться с текущим, раз уж завтра придет главный зачинщик.

Когда по экрану поползли финальные титры, она повернулась ко мне. Смех исчез с ее лица, сменившись выражением глубокой нежности и тревоги.

— Ты весь на взводе, — прошептала она, проводя кончиками пальцев по напряженным мышцам моей шеи. — Я чувствую.

Она придвинулась ближе, и ее губы нашли мои. Это был не дежурный поцелуй. Это был поцелуй, полный желания забыться, сбросить напряжение прожитого дня и найти утешение друг в друге.

Я ответил ей с