Системный Кузнец - Ярослав Мечников

— Ну что, пацан, готов?

Голос Кнута за спиной прозвучал неожиданно, выдернув из медитативного состояния. Как раз заканчивал с последней лопатой, проверяя, как сидит рукоять. Повернулся, не выпуская инструмент из рук. Несмотря на подпитку Ци, тело было на пределе — кости ныли, а мышцы гудели. Усталость была приятной, как после хорошо выполненной работы, но веки налились свинцом, и всё, чего хотелось в этот момент — упасть на кучу соломы и отключиться.

Внутри мелькнула мысль: отказаться, попроситься на следующую смену, сказать, что валюсь с ног. Система показывала девяносто шесть процентов Закалки Тела. Всего четыре процента до прорыва и моей жизни ничего не будет угрожать.

Подошёл к стопке готовых молотков, лопат и посмотрел на старика. Тот стоял, прислонившись к дверному косяку, и его глаза в полумраке блестели как у ночного хищника.

Закончи дело до конца, — пронеслась в голове мысль. — Закончи, а потом с чистой совестью рухнешь спать.

— Да. Готов, — аккуратно положил лопату на землю, прощаясь с последней надеждой на отдых.

— Тогда пошли к зеву. Парни как раз управились — выносят последние трупики, — он сказал это и мерзко хихикнул. Я заставил себя выдавить в ответ что-то похожее на улыбку и шагнул к нему.

— Ты всё-таки подумай над моим предложением, — не унимался Кнут, когда мы вышли на холодный ночной воздух. — Работа у нас всегда есть.

— Подумаю, — ответил спокойно, чувствуя, как глаза сами собой закрываются от усталости.

Дед, кажется, заметил моё состояние, но ничего не сказал. Лишь хмыкнул, развернулся и зашагал в сторону шахты, а я, сделав глубокий вдох, чтобы прогнать сон, последовал за ним. Каждый шаг отдавался тупой болью в ногах.

Из темноты зева доносились звуки шагов. В глубине туннеля плясал неровный свет факелов, и из этой тьмы выходили люди, таща за собой что-то в больших мешках — тела падальщиков, как я уже понял. Мне было не привыкать, в моей прошлой работе приходилось делать и не такое — вытаскивать из-под завалов неузнаваемые останки. Грязная работёнка, которую всегда приходится кому-то делать.

У входа уже выросла целая гора этого отвратительного месива. В предрассветном полумраке детали было не разобрать, но по всему лагерю уже распространился тошнотворный смрад. Рефлекторно прикрыв нос рукавом, продолжил идти за Кнутом.

Возле небольшого сруба, похожего на мой сарай, стояло человек десять шахтёров — они выглядели напуганными. По их перешёптываниям было ясно — никто не горел желанием спускаться в шахту, опасаясь, что твари там ещё остались. Эта тревога тут же волной прокатилась и по моему телу.

В этот момент из зева вышли трое охотников, зрелище было жутковатое — мужчины были сплошь покрыты чёрной слизью, на них буквально не осталось чистого места. Брок громко выругался, тыльной стороной ладони стирая с лица ошмётки внутренностей. А Киан, несмотря ни на что, выглядел весёлым. Молодой охотник что-то сказал усатому товарищу и сам же рассмеялся над шуткой.

— Как они могут так спокойно… Звери, а не люди, — прошептал рядом со мной низенький шахтёр с неряшливой бородкой. — Я бы туда ни за что не полез, даже если бы мечом умел махать, как они.

— Потому ты и здесь, с кайлом в руке породу долбишь, — прохрипел другой шахтёр, высокий и грузный, лет на десять старше. Взгляд у него был пустой, будто жизнь не оставила в нём ничего, кроме усталости. — Потому что ни на что больше не годишься.

К нам подошёл Кнут, протянув мне кирку — ту самую, которую взял из моих готовых. Я мельком бросил на неё взгляд — добротная работа. Губы сами собой разошлись в лёгкой улыбке. Тут же у моих ног оказались две плетёные из древесной коры корзины.

— Вот, пока две. Как набьёшь, поднимаешься сюда, отдаёшь Тарку, он даст пустые. Каждую четвёртую ставишь в тот угол, она — твоя. Вопросы? — сухо спросил Кнут.

— Нет вопросов.

— Держись поближе к Йохану, — дед указал подбородком на того самого шахтёра с потухшим взглядом. — Если будут трудности, подсобит. Он как старый крот — нутром чует, где жила идёт, а где пустая порода. Подскажет, куда бить, чтобы не впустую махать, а где лучше не трогать, чтобы на башку не посыпалось. Слушай его — и целее будешь, и руды добудешь.

Глава 20

— Ну всё, пошли! Чего встали? Руда сама себя не надолбит! — скомандовал Кнут своим скрипучим голосом.

Работяги с мрачными лицами обернулись на бригадира — никто не двинулся с места, глядя на тёмный зев шахты как на открытую пасть монстра.

— Живо! — рявкнул старик, и толпа нехотя зашевелилась, осторожно двинувшись ко входу. Я немедля пристроился за сутулой спиной Йохана.

— Вот сам бы и шёл первым в это месиво, — пропыхтел кто-то рядом. — Ещё, поди, не всех тварей оттуда выскребли. А земля вся в этой дряни…

Мы подошли к самому зеву, и стало ясно, о чём говорил этот шахтёр — весь каменный пол был покрыт толстым слоем чёрной жидкости, которая переливалась в свете факелов как нефть. Воняло от неё чем-то едким, как от разлитой кислоты. Запах проникал в нос, в горло, вызывая приступ тошноты. Несколько мужчин тут же прикрыли лица рукавами.

— Ну и смрад… — тихо проговорил тот самый работяга с редкой бородкой.

Прямо перед нами несколько охранников, таща на плечах тяжёлые доски и инструменты, скрылись в темноте шахты. Похоже, собирались что-то там чинить.

— Проход заделывать будут, — сказал мне Йохан, сам начав разговор. — Отсекать третий ярус, откуда эти бесы полезли.

Несколько самых смелых шахтёров шагнули во тьму. Остальная толпа кайловщиков, как их здесь называли, двинулась следом, по пути зажигая факелы.

Стоило пересечь границу шахты, как смрад снаружи показался лёгким ароматом — внутри воздух был спёртым и настолько густым от вони, пыли и влаги, что, казалось, его можно мазать на хлеб. На полу под ногами хрустело и чавкало. Ошмётки хитиновых панцирей, голов с обломанными усиками и россыпи мелких зубов застилали сырые доски, которыми была покрыта земля. Отвратительное месиво. Я многое повидал в своей жизни, но чтоб такое…

Осторожно шёл в дрожащем круге света от факела моего напарника — мне огня никто не дал.

— Значит, не долбил никогда? —