Хозяйка не своей жизни. Развод, проклятье и двойняшки - Дарья Мухина
Дверь тихо скрипнула. Вошёл Кайонел. В руках поднос с кружкой чая.
— Ты опять сидишь одна, — сказал он без упрёка, но я всё равно вздохнула.
— Не спится.
Он поставил чай на стол и сел рядом.
— Мы укрепили посты, — сказал он. — Завтра проверим охрану у школы и дорогу. Я хочу перекрыть все лазейки.
— Правильно, — согласилась я. — Но помни: Кирсан играет не только силой, он играет страхом.
— А ты не боишься, — заметил он.
Я усмехнулась.
— Ошибаешься. Боюсь каждую минуту. Но если показать это детям… нужно быть сильной. Пока Лайонел не вернулся.
Кайонел кивнул и налил мне чаю.
— Пей. Тебе нужно сохранить силы.
Я сделала глоток. Тёплое, с лёгкой горечью, оно успокаивало.
Мы сидели молча. Он прямой, сосредоточенный, я же с головой, полной мыслей. Но это молчание не давило. Иногда лучшее, что можно сделать, — просто быть рядом. Они с Марией были очень близки мне, и я рада, что они приехали, как только мы стали нуждаться в них. Надеюсь, они решат остаться здесь… но пока говорить об этом было рано.
Когда он ушёл, я снова взглянула на шкатулку.
— Завтра, — сказала я тихо. — Завтра мы узнаем больше.
И впервые за ночь позволила себе лечь в постель без чувства вины.
* * *
Утром я решила: поеду в школу. Хоть на пару часов — посмотреть, как идут дела, как справляется Оливия, и не дала ли трещину дисциплина после всех наших сотрясений. Кристалл мы оставили в сейфе под печатью Эдмунда и Лаиры — двойной круг и следящий узор сверху. Кайонел, как и обещал, усилил посты.
— Двух людей со мной и хватит, — сказала я, когда он попытался приставить ко мне пол-роты.
— Троих, — буркнул он. — И не спорь. Мария сорвёт мне голову, если с тобой что-то случится.
— Мария сорвёт тебе голову в любом случае, — отрезала я и всё-таки согласилась на троих.
Дорога заняла меньше часа. Я сидела прямо, как на уроке этикета. Живот неприятно тянул в поворотах, я незаметно прижимала к нему ладонь и считала вдохи. Адриана и Дани утром, перед моим отъездом, уцепились за мои руки и одинаково серьёзно пообещали «вливать силу, когда надо». Они уже умели это делать — осторожно, будто ставить ладони на струю воды и на тёплую плиту одновременно. От их прикосновений во мне становилось ровнее.
Ворота школы распахнулись. Двор встретил привычным шумом — голоса, шаги, звон ведра о край колодца. На крыльце стояла Мария: ладони в муке (значит, успела дойти до кухни), волосы собраны, взгляд — как всегда, всё видящий.
— Катрин, — она улыбнулась глазами. — Как ты?
— По дороге не родила, — отшутилась я. — Где Оливия?
— Во внутреннем саду, — сказала Мария. — Урок «поведения в обществе» с младшими. Гувернантка Ребекка рядом. Я у них на подстраховке.
— Проводит урок в саду? — я приподняла бровь.
— С веточками, — серьёзно кивнула Мария. — Сейчас сама увидишь.
Мы обошли особняк и вышли к нашему маленькому лабиринту живых изгородей. Десятка два ребят — чистые воротнички, митенки у девочек, аккуратные ремешки у мальчишек — стояли по кругу. В центре была Оливия. Она одета просто: тёмно-синее платье, высокая горловина, волосы убраны. Ни одного вызывающего жеста, ни одной лишней драгоценности. Рядом Ребекка с записной книгой.
— Итак, — говорила Оливия спокойно, но так, что слышно было всем, — сегодня у нас будет прогулка, которая научит вас трем вещам: шагать рядом, слушать собеседника, а не только себя; замечать, где вы — а где границы другого человека; и говорить «здравствуйте», когда вам хочется убежать. Начнем с простого.
Она подняла с лавки корзинку с тонкими веточками — и раздала каждому по одной.
— Держим веточку двумя пальцами вот так. — Она показала на своём примере, двигаясь неспешно и без суеты. — Это будет наш «личный круг». Если во время разговора ваша веточка касается чужой — вы зашли на чужое пространство. Отступите на шаг. И не злитесь — это не война, это тренировка.
— А если он сам придвигается? — спросил худой мальчишка, Костас.
— Тогда вы делаете шаг в сторону и останавливаетесь, — ответила Оливия. — И говорите ровно: «Сейчас мне тесно, отойдите на шаг». Это не грубо. Это честно. Попробуем? Левый ряд — в паре с правым, Ребекка, отметьте, кто путается.
Дети задвигались, переступили, заулыбались. Веточки сначала путались, потом выстраивались в ровный «кружок-ресурс». Оливия шла между парами, пригибалась на уровень глаз, поправляла пальцы, аккуратно касалась локтя ребёнка — и тут же убирала руку, чтобы не давить. В её голосе не было ни жеманства, ни напускной важности. Она не «играла» с детьми, она с ними работала.
— А теперь, — продолжила Оливия, — мы идём по аллее парой, держим веточку, и на каждом шаге говорим одно короткое «да» или «нет» на вопрос партнёра. Вопросы должны быть нейтральными. Например: «Ты любишь яблочный пирог?» — «Да». «Ты сегодня завтракал?» — «Нет». Упражнение учит вас: первое — слышать; второе — отвечать по сути; третье — не рассказать лишнего постороннему.
— А если хочется рассказать? — не удержалась девочка с кудрями.
— Тогда вы рассказываете маме, — невозмутимо сказала Оливия. Дети захихикали, даже Ребекка улыбнулась.
Я стояла в тени, и мне вдруг очень отчётливо вспомнилась другая Оливия — та, с которой мы встретились в первый раз: маска, лоск, отточенные жесты… В её взгляде тогда было только «я здесь главная» — любой ценой. Сейчас там было «позвольте мне быть полезной».
Мария наклонилась ко мне:
— Видишь?
— Вижу, — ответила я тихо.
Пока дети шагали, Оливия успевала подмечать мелочи:
— Лика, голову чуть выше — ты прекрасно держишься, не прячься. Митя, не подмигивай, когда говоришь «нет». Это не торг. Костас, пальцы расслабь, веточка не меч. Хорошо. Лучше.
Урок закончился прогулкой до старой беседки, где их уже ждали яблоки и кувшин воды. Ребекка разлила ее по кружкам, дети вздохнули в унисон, как будто полдня пахали в поле. Оливия дождалась, пока все заняты, повернулась — и встретила мой взгляд.
— Леди Катрин, — она быстро приблизилась и опустила глаза. — Спасибо, что приехали.
— Вы заняты делом, — сказала я. — У вас отлично получается.
В её глазах мелькнула тень смущения, настоящего, не выученного.
— Мария помогла мне составить план, — тихо ответила она. — И Ребекка — чудо. У меня
