Как я провёл лето в Талморе - Сим Симович
Настоящая проверка пришла, когда пришлось спуститься в двемерский узел не налегке, а с полной выкладкой. Маг держал на себе и жезл, и сумку с инструментами, и ещё мешок с разобранными деталями, которые хотел сравнить с найденными в глубине. В прошлые разы такая нагрузка оборачивалась тем, что ступени вызывали желание сесть и ползти. Теперь, когда он наклонился, чтобы пролезть в узкий люк, металл по дуге позвоночника только мягко подтолкнул его, помогая выровняться.
Там, в тепле двемерского города, стало ясно: идея работает. Он мог дольше стоять, дольше лежать в неудобных позах над разбираемыми корпусами, не чувствуя, как спина превращается в сплошной узел боли. Пальцы по-прежнему оставались человечески уставшими, но плечи и ноги держали.
Экзоскелет решил только половину задачи. Вторая напрашивалась сама: раз он таскает на себе каркас, почему бы этот каркас не заставить таскать за себя ещё кое-кого.
Примитивные роботы родились из лени, как и многое полезное.
В одну из ночей талморец поймал себя на том, что в десятый раз за вечер протягивает руку за одним и тем же инструментом, лежащим в неудобном углу стола. Подсознание, измученное мелкими рывками, плохо отзывалось. В этот момент взгляд зацепился за кучу коротких лап от пауков. Тот самый момент, когда мозг, устав от точной работы, находит простейшее решение.
Сначала он просто собрал «руку». Пара шарниров, три сегмента, маленький захват на конце — две изогнутые пластины, способные сжиматься и удерживать предмет. Привинтил к основе, посадил на подставку, подсоединил к маленькому кристаллу питания и блоку с насечками, отвечающими за повторяющиеся движения.
Программа была примитивной: двигайся по дуге туда-сюда. В старом мире это назвали бы маятником. В двемерской логике — узлом, снимающим нагрузку с основного оператора.
Рука зажила. Лёд внутри металлической конструкции дрогнул, суставы синхронно прокрутились. Механический отросток начал лениво описывать полукруг, как маятник часов, и каждый раз возвращался в исходное положение.
Илвасион стоял, прислонившись к стене, и наблюдал. Подставка, по сути, была отдельной маленькой машинкой, выполнявшей одну идиотски простую задачу. Но если вместо пустоты в диспозиции «туда» поставить ящик с инструментами, а в точке «сюда» — край стола, рука могла таскать ему всё, что было нужно.
Дальше — больше. К первой руке добавилась вторая. За них закрепились разные зоны: одна собирала и подавала мелкие детали, другая оперировала с более тяжёлыми. Между ними начал циркулировать металлический мусор, уходящий на отбраковку. В какой-то момент маг заметил, что руки синхронно обходят друг друга, ни разу не столкнувшись, хотя он не программировал такого поведения. Просто поставил им немного отличающиеся по частоте циклы. Остальное сделал двемерский «мозг» внутри блока.
Примитивные роботы становились менее примитивными с каждым новым «почему бы и нет».
Один паук, лишённый боевых функций, получил урезанную систему движения и блок, допускающий только команды от отдельного контрольного кольца, которое эльф носил на пальце. Теперь эта железяка могла ползать по мастерской и искать заданную деталь по заранее прописанным признакам: размер, разъём, насечки. Другой механический «жук» с минимальной начинкой отвечал за свет: двигался вдоль стены и нужной точки потолка, переставляя кристаллы, чтобы работать было удобнее.
Когда крошечный автоматон впервые бесшумно взобрался по стене и протянул светильник туда, куда смотрел его хозяин, что-то внутри Илвасиона неприятно шевельнулось. Это было слишком похоже на жест послушного слуги. В этом мире и так слишком много тех, кто привык к рабству.
Талморец отрезал себе эту мысль, как отрезают лишний провод. Машины двемеров были инструментами. Он тоже.
Со стороны всё выглядело бы пугающе: эльф в полускрытом металлическом каркасе, в тесном помещении, где по стенам и потолку ползали безымянные механизмы, перетаскивая металл, подстраивая свет, подавая нужные детали. К счастью, со стороны никто не смотрел. Стража в этот угол не совалась: зачем, если тут официально только списанный хлам.
В один из вечеров он тестировал полный комплект. Экзоскелет включён, ремни затянуты, руки-манипуляторы жужжат по своим траекториям, паук-искатель шуршит где-то у пола. Маг держал в руках очередную пластину, пытаясь вписать её в схему управляющего блока, и вдруг поймал себя на мысли: ещё чуть-чуть — и можно вообще не прикасаться к металлу. Всё будут делать машины. Ему останется только думать и отдавать команды.
Мысль была опасной. Слишком соблазнительной.
Илвасион резко выпрямился, отключил одну из манипуляторных рук простым ударом по контрольному кристаллу, потом вторую. Паук застыл, лишённый команды. В мастерской наступила тишина, которую нарушало только далёкое, едва слышное гудение двемерского узла под ногами.
— Не торопись превращаться в ещё одного двемера, — сказал он себе. — Они уже проверили, чем это заканчивается.
Экзоскелет он оставил включённым. Эта система работала на границе: усиливала его тело, но не подменяла волю. Каркас не мог двигаться сам, не мог пойти против мышц, не мог поднять руку против хозяина, если тот не дал толчок. В этом была принципиальная разница между ним и теми, кто умер в бронзе.
Вскоре, вернув манипуляторы к жизни, писарь продолжил работу — осторожнее, чем прежде. Теперь, когда очередной маленький робот двигался к нему по стене, он видел не бездушное чудо двемерской инженерии, а ещё одну линию в общей схеме: «кто обслуживает кого».
Ночью, возвращаясь в свою комнату, талморец поднимался по лестнице уже почти без усилий. Каркас мягко поддерживал колени, бёдра, спину. На поверхности его встречали холодный воздух, запах дыма и редкие, усталые фигуры стражей у костров. Никто не замечал, что писарь, проходящий мимо с очередной папкой, двигается чуть иначе, чем раньше. Чуть более устойчиво, чуть более уверенно.
Город наверху пока не знал, что под его каменным брюхом человек, выдающий себя за эльфа, собрал себе вторую опорную систему. И что вместе с этой системой медленно заводятся маленькие, почти незаметные механизмы, которые однажды начнут выполнять приказы гораздо быстрее, чем ленивые живые руки.
Маркрафт считал себя древним. Двемерский узел снизу был старше и умнее. Илвасион собирался стоять ровно посередине. В достаточной броне, чтобы не сломаться, и с достаточным количеством чужих «рук», чтобы не тратить свои на то, что можно поручить
