Как я провёл лето в Талморе - Сим Симович
Сначала Илвасион не собирался делать ничего подобного. Ему нужен был один-единственный автоматон: помощник, таскающий бумаги и прикрывающий спину в узких местах. Идея экзоскелета возникла не как вдохновение, а как раздражение: однажды слишком тяжёлая коробка документации к шахтному району сорвалась с полки, и маг-писаря чуть не сложило пополам, когда он попытался её поймать.
Человеческое тело под эльфийской кожей напомнило о себе: хрупкие кости, мышцы без должной подготовки, спина, на которую навесили слишком много.
Он долго сидел на ящике, потирая ноющее плечо, и смотрел на металлический хлам. В голове медленно складывалась простая формула: у двемеров каждый слабый элемент получает опору. У него, в отличие от двемеров, слабый элемент был один и довольно очевидный.
Экзоскелет в его прежнем мире обычно рисовали как блестящие доспехи, броню героя. Здесь, под камнем, слово «герой» вызывало только нервный смешок. Илвасиону нужен был не парадный корпус, а усиленный каркас, который никто не заметит под тканью, пока он сам не решит показать.
Самой сложной частью оказалась не механика. С этим двемеры уже проделали половину работы. Талморец нашёл в груде деталей несколько одинаковых «суставных рам» из легкого, но прочного металла, похожих на ребра. В исходной конструкции они служили опорой для лап автоматонов, принимая на себя нагрузку и передавая её дальше. Эльф несколько ночей примерял эти элементы к себе, сначала на бумаге, потом — на собственной руке.
На запястье рамка ложилась почти идеально: охватывала кость, не зажимая кожу. Нужно было добавить несколько шарниров и стягивающие ремни — и уже получалась внешняя «кость», которая могла взять на себя часть нагрузки. Для плеч, спины и бёдер пришлось долго подбирать комбинации. Ногти оббил о холодный металл, пока подгонял.
Он не торопился. Сначала собрал на столе грубую схему: плоский человечек из двемерских «костей», разложенный на доске. Затем переносил элементы на себя: примерял, снимал, подпиливал, снова примерял. Каждый раз проверял в движении: шаг, присед, поворот корпуса. Если металл впивался, значит, это плохой узел. Талморский маг не собирался жить внутри пыточного орудия.
Через пару недель в тесной кладовке появился каркас. Тонкие пластины, охватывающие плечи и спину, спускались по позвоночнику, делились на две дуги на пояснице и уходили по бёдрам к коленям. На руках — полудуги от ключицы до локтя и от локтя до запястья. В узлах стояли двемерские шарниры, выигранные у мёртвых пауков. Всё это притягивалось к телу ремнями, мягкую подкладку пришлось вырезать из старого магистратского плаща.
Без питания эта конструкция была просто дополнительным весом. Чуть уплотнённый скелет, который скорее мешал, чем помогал. Илвасион терпеливо ходил в нём по комнате, привыкая к изменившемуся центру тяжести. Стоило только усилить нагрузку — поднять ящик, упереться в стол, — как в мышцах вспыхивала знакомая тупая боль. Каркас лишь перераспределял её, но не снимал.
Нужно было включить двемерскую часть.
Питание он украл не у пауков. Те были слишком мелкими. В одном из боковых туннелей узла талморец нашёл механизм, похожий на стационарный насос: массивный цилиндр с несколькими подключёнными к нему магистралями. Внутри его металла жил тот же кристаллический «сердечник», только крупнее, чем в мелких автоматонах. Вырезать его целиком было выше его компетенции и ниже инстинкта самосохранения. Зато с краю стоял отдельный, явно сменный блок — нечто вроде буфера.
Эльф вытащил этот блок. Тонкий, вытянутый, с множеством насечек на боковой поверхности. Что-то среднее между аккумулятором и переводчиком, если использовать его язык.
Теперь в мастерской, среди остатков чужого города, этот блок стал сердцем конструкции. Илвасион осторожно вмонтировал его в пластину, которая ложилась поперёк лопаток. От неё пошли тонкие гибкие линии — полосы металла, заимствованные у контактов в корпусах автоматонов. Они спускались вдоль дуг каркаса, туда, где стояли шарниры.
Он не собирался превращать себя в ещё одну двемерскую машину, полностью зависимую от чужой логики. Питание на узлах должно было лишь чуть-чуть «подталкивать» его движение, усиливать толчок, помогать держать стойку. Как если бы кто-то невидимый подставлял плечо в нужный момент.
Первые попытки были… неприятными.
В ту ночь талморец впервые в полной сборке встал в жёстком металлическом коконе. Пластины холодом прижимались к коже, ремни впивались, под коленями уже чесалось от непривычного давления. Он проверил все крепления, подтянул ремень на груди, привычно проверил, где спрятаны нож, жезл и сумка с инструментами. Затем пальцами коснулся тонкого диска на пластине между лопаток. Там скрывался маленький управляющий блок — двемерский аналог выключателя, к которому он вывел доступ.
Внутри метала что-то щёлкнуло. Тепло почти сразу поползло по линиям, напоминая размотавшийся по телу провод. Суставы отозвались лёгким зудом. Эльф инстинктивно напряг плечи, будто на них только что навесили новый груз. Но тяжесть не упала, а, наоборот, странно рассеялась.
Он сделал шаг. На мгновение ноги словно огрубели, движения стали слишком прямыми. Каркас пытался помочь, но помогал по-своему, резковато. Писарь чуть не врезался плечом в стену, вовремя вцепился пальцами в край стола. Жезл с глухим стуком упал на пол.
— Впечатляюще, — сухо подумал он, — ещё пара улучшений, и можно смело ломать себе шею об порог.
Пришлось подстраиваться, как подстраивался под двемерский узел. Снимая броню, он анализировал, какие шарниры «перетягивают», где ток идёт слишком резко, где оставляет суставы без поддержки. Питание пришлось ослабить, встроив между блоком и основными линиями ещё один, самодельный «фильтр» — из пластин с насечками, которые в оригинале отвечали за стабилизацию механизмов в режиме перегрузки.
Комбинации менялись ночь за ночью. В одни дни он возвращался наверх с перебитыми мозолями и синяками от собственных конструкций. В другие — с чувством, что сделал шаг вперёд: каменная лестница давалась легче, тяжёлый ящик с бумагами поднимался без того мерзкого жжения в позвоночнике. В какой-то момент поймал себя на том, что больше не боится согнуться лишний раз за упавшей ручкой.
Через месяц каркас перестал быть чужеродной конструкцией. Стал вторым слоем, который тело воспринимало не как врага, а как доступный ресурс. Наклон — и где-то в плечевом узле включался мягкий толчок, помогая выпрямиться. Поворот, шаг, рывок — двемерская система аккуратно подбирала те мышцы, которые в прежней жизни вылетали бы первыми.
Талморец тестировал экзоскелет не в бою. Пока не в бою. Он проверял его в том, к чему
