Скорбный дом Междуречья - Алевтина Ивановна Варава
Летели быстро и молча. Послушок уже не пытался протестовать, он понял, что это бессмысленно. Лягушачья лапка лежала на золотистой поверхности, и Полина вдруг осознала, что таз покрыт напылением, он позолочен, и именно потому не тонет в небыли. А движется за счёт колдовства.
Как же ловко они её провели.
Но ничего. Полина ещё поборется за свою свободу.
Так как никогда не посмела бы Эднара д'Эмсо.
Остров Небулапариунтов оказался огромным, словно это был не остров, а целый континент в Тумане. Сколь же огромны пещеры в его недрах? Возможно ли в них что-то отыскать?..
Таз причалил к скале около одного из многочисленных темнеющих провалов.
Бинарус, окинув Полину мученическим взглядом, притронулся ручонкой к её колену, и комбинезон вспучился, надулся мягким пухом изнутри, а на пальцах образовались плотные кожаные перчатки.
Разумно.
— Мне понадобится какой-то свет, — это были первые слова, которые произнесла Полина с тех пор, как ступила за пределы спальни на каменную лестницу.
Послушок выхватил из воздуха факел, толстую деревянную палку, расширенную на одном конце и смазанную густой чёрной смолой. Потом дунул — и факел загорелся.
Выбравшись из таза, Полина взяла его.
Провал в скале вдруг наполнил сердце паническим ужасом. Узкие каменные стены.
Странная клаустрофобия.
Но это её не остановит! Не сейчас!
Стиснув зубы, Полина повернулась к тазу спиной.
— Барышня, — пискнул вдруг Бинарус. — Разрешите… позвольте мне сопровождать вас.
— Это ещё зачем⁈ — вскинула брови Полина, мотнув к нему голову.
— Вы не можете колдовать. Даже если вас не схватит Первородный, вы просто заплутаете и умрёте от жажды и голода. Или упадёте и покалечитесь.
— Но он же меня схватит, правильно? — прищурилась Полина. — Он защищает свои пещеры. Ты сам сказал.
— Он убьёт вас!
— И как ты мне поможешь? — поинтересовалась насмешливо она. — Будешь сражаться с магом и его дочерью? Серьёзно? И долго протянешь?
Бинарус опустил голову, и кончики его ушей завернулись в трубочки.
— Очень ценю твоё участие. Правда, — с неожиданной теплотой сказала гостья из другого измерения. — Ты не так безнадёжен. Но я не убийца, в отличие от вас всех. Надеюсь, у тебя всё наладится.
Полина отвернулась от парящего над охряным туманом таза с послушком ко мраку пещеры. Вскинув пылающий факел над головой, она, уже не думая и не отвлекаясь, смело нырнула в провал.
Тело тут же пробрал холод. В пещере было на несколько градусов ниже, чем снаружи, даже сейчас, у самого выхода. Утеплённый комбинезон оказался очень кстати.
Пожалуй, торчать с осветительным приспособлением у самого начала грота долго — идея скверная. Стоило вообще зажечь его внутри.
Полина поспешила вперёд по неровным и скользким камням: в гроте на них осел каплями и подтёками охряный налёт, похожий тут на слизь. Полина оглядела нишу скалы, в которой оказалась, и снова испугалась — вдруг именно тут всего лишь неглубокий грот? Тупик.
Но что вон там чернеет? Разве это не провал?
Оскальзываясь и понимая, что носить факел в поднятой руке — задача не такая простая, как кажется (а опущенную руку огонь начинал жечь до боли), Полина осторожно пробралась к широкому и чёрному пятну, действительно переходящему в низкий, но проход дальше, в глубину острова.
Как кстати был бы здесь удобный налобный фонарик.
Но зато тяжёлый смоляной факел давал дополнительное тепло.
Эти пещеры совсем не были рассчитаны на ходьбу. Даже без, возможно, спрятанных в них ловушек и сигнализаций, просто перемещаться было уже тяжким испытанием: путь преграждали огромные валуны, и нужно было буквально карабкаться по ним — и это с факелом! Одна радость — налёт небыли в глубине отсутствовал, камни были сухими и нескользкими.
— Зверь Тумана! — сначала шептала, а потом начала говорить в голос Полина. — Призываю тебя! Приди ко мне!
Кричать она не решалась. Даже не потому, что это могло как-то подать знак о вторжении старику с обожжённой рукой, а просто потому, что крики в пещерах могут стать причиной обвала.
У громоздких и неудобных преград на пути нашёлся ещё один плюс: Полина вспотела, ей было от движения даже жарко. Холод отступал. Но если она решала немного отдохнуть, тут же подкрадывался из дрожащего мрака на мягких лапах и окутывал всё тело, пробирая до самых костей.
Мысленно она благодарила Бинаруса за перчатки. Руки были бы уже изранены в кровь, если бы не защита.
Колени под комбинезоном, локти и предплечья наверняка покрыли синяки. Эти участки тела болели теперь, даже если не соприкасались ни с чем.
Она не будет сдаваться и не будет отдыхать. Она станет двигаться вглубь постоянно, пока силы не выйдут до конца. Она готова погибнуть, если ничего не получится. Если ничего не получиться, погибнуть будет самым лучшим.
Полина старалась представлять счастливое и такое родное личико дочери, когда казалось, что рука уже не в состоянии удержать факел, или когда ноги вопияли о том, что нужно сесть, привалиться к скале и отдохнуть.
Бедой отдыха был не только холод, но и тишина. Слабо нарушаемая только потрескиванием факела, она словно бы собиралась в тучу вокруг головы и давила, вгрызаясь в сознание. Тишина пещер Первородных была прямо-таки невыносимой.
В движении тишина отступала. Давала возможность дышать.
Похоже, единственной защитой этих пролазов были их размеры, разветвления и холод с тишиной. Сколько она уже копошится в лоне сокровища Первородных? Зовёт Зверя, топает по камням? Никто не приходил убивать её.
Потом мелькнула странная догадка. А что, если главу рода уведомляет о непрошеном госте применение им магии? И именно так включается «сигнализация»? А без магии сюда никому просто не приходит в голову сунуться?
Это означало бы огромное преимущество!
Но без чар было непонятно, куда идти.
На разветвлениях приходилось делать выбор, а сколько провалов и поворотов Полина даже не заметила в темноте?
Она не понимала, как долго ползает по этим пещерам. Может быть, прошёл только час, а может быть — уже целый день. Что творится в замке д'Эмсо — её совершенно не интересовало. Этот дом остался в прошлом. Туда она не вернётся уже никогда.
Просто погибнуть в пещерах Первородных не представлялось кошмаром даже сейчас, в этой давящей темноте, тесноте и тишине. Куда-то отступила клаустрофобия, которую Полина у себя с удивлением обнаружила. Может, срабатывало то, что она не видит стен вокруг из-за тьмы. Огня факела не хватало, чтобы осветить всё пространство. За пределами дрожащего света клубилась тьма. А не высились стены.
Жить в Междуречье в угоду безумным законам и утопать в жестокости
